БАБОЧКА В КОСМОСЕ

 

 

1 глава.

 

Чай всегда разливала Камилла. Она была самая старшая из четырех штабных девушек Космофлота, самая аккуратная, и к тому же это входило в ее прямые обязанности наряду с перепечаткой документов и стенографированием на заседаниях Верховного Совета главнокомандующих.

 

- Алиша, тебе с лимоном?

 

- Да, как обычно. Передай мне нож, Ребекка, он в шкафчике сзади тебя.

 

- А тебе, Николь? Нико-оль! Ау! Опять витаешь в облаках?

 

- Ох, Милли, с этими экзаменами я скоро совсем с катушек съеду. Мне покрепче, с сахаром и без лимона.

 

Четыре подруги были совершенно разными и внешне, и по характеру, но это нисколько не мешало их закадычной дружбе. Камилла - высокая брюнетка с итальянскими корнями, знаток моды и этикета. До того, как стать секретаршей, работала инструктором по фитнесу в Оклахоме. Алиша - полноватая, жизнерадостная мулатка, единственная дочь богатых родителей-скотопромышленников из Бразилии. Предпочла пойти в Космофлот, надеясь сделать карьеру военного, в то время как на Земле ее прочили в жены  пожилому богатому вдовцу.

 

Ребекка, соседка Николь по каюте, была типичной англичанкой. Несколько долговязая, с лицом постоянно голодающей манекенщицы. На Земле работала маникюршей в салоне красоты и не пропускала ни одной воскресной службы. Эти три барышни служили в штабе не первый год, а Камилла и вовсе отслужила здесь около шести лет, получив звание сержанта, что было редкостью для женщин. Самая младшая, Николь Гранд, попала в Космофлот по распределению всего два месяца назад.

 

Еще в детстве она всем куклам предпочитала деревянных, нелепо раскрашенных солдатиков старшего брата Антуана. Вслед за ним загорелась мечтой попасть на службу в Космофлот, для чего сразу после школы поступила в кадетское училище, а затем с блеском выдержала экзамены в Звездную Академию I ступени. Но при первом же медицинском обследовании хирурги нашли у нее плоскостопие и вынесли вердикт: никакой строевой службы, только штаб. Для честолюбивой девушки это стало крахом всех надежд. Но, поразмыслив, Николь пришла к выводу, что штабные - те же военные, в форме и при погонах, и умной и расторопной девушке сделать карьеру можно даже находясь далеко от линии фронта. А она была именно такой.

 

К чаю не полагалось ни конфет, ни печенья - ничего сладкого, и подруги всегда переживали по этому поводу, особенно толстушка Алиша. Строго говоря, в рабочее время пить чай вообще не разрешалось, но девушки находили это правило чересчур жестоким.

 

- Без чая я хуже соображаю, у меня портится настроение, и вообще я становлюсь жалким подобием себя, - жаловалась подругам Ребекка. Как истинная англичанка, она не мыслила жизни без доброй чашки чая с молоком и поджаренных тостов с маслом и джемом.

 

Но в Космофлоте царили такие порядки, что о тостах, а тем более о джеме, приходилось только мечтать. Раз в день всем солдатам - а штабные получали точно такой же паек, как младшие чины, выдавали по два кусочка сахара и больше ничего. В праздники еще можно было рассчитывать на кусок яблочного пирога, но это было всего два раза в год, на Рождество и День благодарения.

 

В целом, штабным жилось все-таки легче, чем военным. Девушки носили такую же форму, так же питались, жили при казарме. Однако их не будили в шесть утра по учебной тревоге, им не приходилось совершать ежедневно кроссы по две мили, прыгать через надувные резиновые подушки, имитирующие  препятствия, и нырять в грязь в полном камуфляжном облачении, с автоматом на спине. В Космофлоте не поощряли всякие женские штучки - косметику, завивку, глянцевые журналы и украшения. Устав требовал соблюдения условий жизни, приближенных к боевым, поэтому единственной небольшой поблажкой для женского состава стали юбки. Целомудренные юбки из колючей шерстяной ткани строгого покроя, надежно прикрывающие колени от дерзких взглядов молодых сослуживцев. Впрочем, женского кокетства никто не отменял, и время от времени легкомысленная не по-армейски мода требовала то чуть сдвинутых на одно ушко береток, то шелковых лент вместо пояса и манжет.

 

- Девочки, мне вчера Джеки из пятой эскадрильи такой журнальчик принесла! - вдруг сказала Алиша, потянувшись к соседнему столу за сумкой. - Вот, поглядите. "Дамские штучки" называется. Психология, новинки косметики, гороскоп на месяц. Вот, например, классная статья: "Как стать для него единственной и неповторимой - советы девственницам".

 

- Ух ты! "Как определить темперамент мужчины по форме его губ"? Дай мне почитать! - отозвалась Камилла, отставляя чашку.

 

Четыре головы склонились над журналом. После сухого  однообразия отчетов, которыми военноначальники обменивались друг с другом, это было словно глоток свежего воздуха в затхлой комнате.

 

- О! Живанши, Коко Шанель, Лореаль! - страстно глядя на глянцевые страницы журнала, простонала Ребекка. Фотомодели с идеально гладкими ногтями цвета фуксии напомнили ей о прошлой жизни на Земле, когда она каждый день с утра до вечера  подпиливала, шлифовала, красила и наращивала чужие ноготки. А потом надевала туфли на шпильках и шла через дорогу в бар "Вистако" пить Бейлиз. И сейчас же при одном только воспоминании рот наполнился его сладковатым вкусом. Ребекка  страдала без спиртного, и, если бы ее не взяли в Космофлот на должность связистки, она бы давно спилась, как ее мать и братья.

 

Николь из интереса тоже сунула нос в журнал, но ей на глаза попалась довольно откровенная реклама парфюма - две полуобнаженные фигуры на фоне бесстыдно-алого шелка постели, - и она стыдливо отвела взгляд. Ей показалось неприличным рассматривать такие картинки при посторонних. Будь она в одиночестве, вероятно, ее цепкий глаз углядел бы больше деталей на той фотографии. Как и все незамужние дамы Космофлота, она втайне страдала от одиночества и желала, чтобы хоть кто-нибудь из симпатичных штабистов обратил на нее внимание. Но, как назло, цвет Верховного командования составляли сплошь одни семидесятилетние ветераны, морщинистые, с коричневыми старческими пятнами на коже, плешивые и страдающие недержанием мочи. А те, что были чином пониже, либо рьяно строили свою карьеру и на женщин не обращали никакого внимания, либо считали хорошеньких штабисток существами низшего сорта, годными лишь на одно торопливое совокупление в закрытой раздевалке спортивного зала. Впрочем, Камиллу это вполне устраивало, в отличие от остальных.  Ребекка вслух страдала от отсутствия прекрасных принцев, но при этом ежедневно делала парадный макияж, а толстушка Алиша и вовсе давно махнула рукой на личную жизнь, предпочитая вместо праздных грез о замужестве реальные планы насчет политической карьеры. Она  никогда не упускала случая проявить свою гражданскую позицию. Это уже приносило свои плоды, потому что генералитет Космофлота нуждался в таких, как она - готовых на любое политическое выступление, если оно не противоречило интересам командования.

 

Пронзительный писк дешифратора в углу комнаты заставил всех вздрогнуть. Первой опомнилась Николь. Кинувшись к аппарату, из которого уже лезла желтоватого цвета страница с отпечатанными значками, она нечаянно толкнула стол, и весь чай из чашки Камиллы оказался у той на юбке.

 

- О Боже! Как горячо!

 

- Ой, прости, Милли!

 

- Сейчас, сейчас, - засуетилась Ребекка, выуживая из ящика стола пачку нераспечатанных бумажных салфеток. - Пятно, конечно, надо бы постирать, пока оно еще свежее.

 

Камилла мигом скинула юбку и, включив воду, стала аккуратно отмывать пролитый чай над раковиной.

 

Николь тем временем быстро пробежала глазами полученное сообщение. Заголовок был набран  крупным шрифтом: "Акация 46-89 Маркус 45-01. Совершенно секретно. Передать лично в руки генералу Монсу". Ниже шли столбцы цифр и линии координат.

 

- Срочное сообщение для генерала! - воскликнула она, оборачиваясь к подругам.

 

Камилла красноречиво помахала мокрой юбкой.

 

- Ты хочешь, чтобы я в таком виде пошла на доклад к начальству?

 

- Это была моя вина, - согласилась Николь. - Ну что ж, пойду познакомлюсь с нашим главнокомандующим.

 

Она бережно упаковала присланный файл в непрозрачный конверт и заклеила, поставив именную печать, как требовалось по инструкции. Поправила галстучек, одернула китель, смахнула с юбки едва заметный волосок - недопустима даже малейшая небрежность в одежде! Всё, теперь можно идти.

 

О генерале Монсе Николь знала не слишком много. Он молод - едва исполнилось 36 лет. Он превосходный стратег, дальновидный и мудрый. Под его началом армия одержала несколько уверенных побед где-то на дальних рубежах. Его обожают подчиненные и боятся противники. И на советах главнокомандующих за ним остается последнее слово. Этого было достаточно, чтобы понять: генерал Монс - человек незаурядный.

 

Лифт приглушенно зажужжал и остановился, мигнув красными цифрами на табло. Николь вышла в большой отделанный под мрамор холл и сразу же свернула направо, в крыло генералитета. Здесь ее остановил охранник.

 

- Куда?

 

- Пакет для генерала Монса.

 

- Пропуск.

 

Николь вытащила пристегнутый к поясу пластиковый квадрат на тонкой металлической цепочке. Охранник поднес сканер к штрих-коду пропуска и хмуро кивнул:

 

- Проходи. Большой конференц-зал по коридору прямо.

 

В этом крыле девушка появлялась редко. Обычно срочные сообщения для генералитета носила Камилла, либо документы забирали спецкурьеры. Как человеку неподготовленному, генеральское крыло казалось Николь верхом совершенства дизайнерской мысли и немыслимой роскоши. Только здесь полы были устланы паласами, здесь на стенах висели картины - прекрасные земные пейзажи кисти прославленных художников прошлого. Здесь даже дверные ручки надраивали до монетного блеска так, что хотелось надеть перчатки.

 

Николь не хотелось больше никуда идти. Ей хотелось остаться здесь, в царстве красоты и богатства, в заповедном углу космического корабля, куда пускали только небожителей Космофлота, и то по пропускам. Она все замедляла и замедляла шаг, забыв о срочной телефонограмме, и засмотревшись на необычную обстановку.

 

Лишь появление в коридоре  одного из генералов - он строго оглядел девушку, но ничего не сказал - заставило ее очнуться и запоздало произнести: "Здравия желаю, сэр".

 

Перед дверью конференц-зала Николь на мгновение оробела. Не каждый день вот так запросто попадаешь в генеральское крыло, не каждый день лицом к лицу встречаешься с Верховным Главнокомандующим. Но у нее есть важное сообщение, которое не терпит отлагательств.

 

И она решительно толкнула дверь.

 

Верховный Главнокомандующий генерал Андре Монс стоял прямо перед ней в весьма странной позе.  Николь сперва даже испугалась, что командора разбил радикулит. Она видела только сгорбленную, словно в поклоне, спину, загорелую полоску поясницы между кителем и ремнем и крепкие мужские ягодицы, туго обтянутые черной кожей брюк.

 

"О-ла-ла!" - как сказала бы Камилла.

 

Интересно, а что будет, если хлопнуть по этой... О Боже, ну что за мысли?

 

- Э-э-э, кхе-кхе, - нерешительно произнесла она, обращаясь к согнутой спине. Было довольно непривычно разговаривать с генеральским задом. Тем более таким соблазнительным.

 

- Выйти и доложить по уставу, - не поднимая головы отчеканил Монс.

 

Николь юркнула за дверь, выждала две секунды и снова вошла.

 

Теперь главнокомандующий стоял перед ней прямо, держа в руке прозрачный пластиковый стакан с водой. Только сейчас Николь заметила позади кулер и запоздало поняла, что генерал всего лишь хотел напиться.

 

- Разрешите доложить, сэр? Капрал Гранд, отдел 619. Срочная шифровка для генерала Монса.

 

- Вольно, капрал. Давайте сюда.

 

Пока Монс, нахмурив брови, читал сообщение, Николь успела получше его разглядеть.

 

Генерал носил типичную для новобранцев Космофлота прическу - проще говоря, был выбрит налысо. Может быть, это было следствием начавшегося облысения, может, он так хотел подчеркнуть близость к низшим чинам, - дескать, я такой же, как вы, а может, ему просто нравилось обходиться по утрам без расчески. Мочка правого уха была пробита, и в ней блестело тонкое серебряное кольцо с вязью незнакомых букв. Судя по форме губ, Монс был довольно темпераментным, причем со склонностью к доминированию - так, кажется, было в том тесте из журнала...

 

- Давно служите, капрал? - поинтересовался Монс.

 

- Почти три месяца, сэр, - с готовностью отрапортовала Николь.

 

"Салага, наверяка только из Академии выпорхнула", - снисходительно подумал Монс, краем глаза наблюдая за подчиненной. Ему нравились миниатюрные девушки, как эта. Про себя он называл таких "бабочками в космосе". Стоит перед командиром навытяжку, как положено по Уставу, смотрит смело, не тушуется. И фигура ничего…

 

- Можете идти, - он слегка кивнул, и, не выпуская из рук телеграммы, принялся в задумчивости расхаживать по залу. Николь взяла под козырек и бодрым шагом вышла за дверь.

 

Лишь оказавшись в лифте в одиночестве она выдохнула и взволнованно потерла лицо - вспотевшие ладони пришлось сперва вытереть об юбку.

 

"Ну и ну!" - сказала она, вглядываясь в собственное отражение в зеркальной поверхности. То, что с ней произошло, все эти странные, неподобающие мысли испугали ее. Видеть в первый раз своего начальника, даже больше того, Верховного Главнокомандующего! И думать о том, как хорошо было бы схватить его за зад! Раньше бы такое кощунство ей и в голову бы не пришло.

 

- Выходите? - двери были открыты, перед ней стоял мужчина в форме полковника.

 

- Нет, мне дальше, - отозвалась Николь, тщетно нажимая кнопку своего этажа.

 

- Некуда дальше, милочка, - первый этаж, - засмеялся полковник. Зардевшись, Николь пулей выскочила из лифта.

 

 

 

В семь часов заканчивалось дежурство и штабные расходились по каютам до следующей смены. После ужина и до отбоя каждый занимался своими делами - это время было личным и неприкосновенным. На корабле были тренажерный зал с бассейном, библиотека, - почти как в гостиницах высшего класса. Впервые попав на главный крейсер космических войск, Николь была поражена его внутренней обстановкой. В Звездной Академии условия проживания курсантов были почти что спартанские: жили в комнатах по шесть человек, из развлечений - радио в столовой и полчаса у телевизора в общем зале по вечерам. Да и смотрели в основном новости или политические выступления. Книги в библиотеке выдавали исключительно по утвержденному списку, и выпросить что-то иное было практически невозможно. Но и тут Николь пошла на хитрость: она напросилась в помощники к библиотекарю, и иногда по вечерам, оставаясь в одиночестве, выбирала что-нибудь с полки, помеченной красными ленточками. Эта маркировка означала "выдача книг строго в руки комендантов". Простым смертным здесь ловить было нечего. Но благодаря этой возможности Николь с упоением читала земных авторов - Дюма, Гюго, Шекспира. Книги переносили ее в другой, восхитительный мир, где не было муштры и приказов, где героини не ходили строевым шагом, а наряжались в длинные платья и танцевали на балах с галантными кавалерами. Библиотекарь, старец по имени Мафусаил, сам был страстным книголюбом, и не выдавал Николь, даже когда заставал ее за чтением запрещенной книги.

 

- Знания - самое ценное, что есть у человечества, - не раз говорил он.

 

Знания Мафусаил почитал главным сокровищем и никогда не упускал возможности раздобыть новые книги для библиотеки. Благодаря его стараниям Николь видела и такую книгу, которая никогда бы не попала ей в руки при других обстоятельствах.

 

Однажды Мафусаил вернулся в библиотеку в девятом часу вечера. Все посетители уже разошлись, и Николь расставляла стулья в читальном зале. Попросив девушку запереть дверь покрепче, Мафусаил с таинственным видом позвал ее вглубь комнаты. Спрятавшись за стеллажами, Мафусаил взял с Николь клятву, что ни одна живая душа не узнает о том, что за книгу он сейчас принес.

 

- Я выкупил ее у гробовщика в Адамовом переулке, - сказал старик, бережно разворачивая многочисленные листы бумаги, в которые была обернута книга. Наконец последний покров был снят. Глазам Николь предстал затертый фолиант с железными заклепками и полустершейся надписью золотыми буквами "Назидание живущим".

 

- Что это? - с удивлением спросила девушка. Она не смела даже коснуться книги - такой древней казалась странная книга.

 

- Это гримуар.

 

- Что-что?

 

- Гримуар, - терпеливо повторил Мафусаил. - Любая старинная книга, которая содержит очень интересные сведения. А эта книга само по себе сокровище, она стоит очень дорого. К счастью, гробовщик об этом не подозревает, иначе бы заломил такую цену...

 

Мафусаил любовно погладил шершавый переплет.

 

- Выделанная кожа, медные застежки. Как ты думаешь, какое существо пожертвовало своей шкурой ради этого великолепного переплета?

 

Николь пожала плечами.

 

- Это человеческая кожа, девочка моя. Наверное, женская или детская. Она очень мягкая и бархатистая, и прекрасно поддается обработке.

 

- Что это за книга, если ради одного ее переплета убили ребенка? - Николь была потрясена.

 

- У всех древних народов, населяющих нашу Галактику, есть свои так называемые священные книги. Я сказал "книги", но это весьма условное понятие. Один народ выскабливает тайные письмена на стенах священной пещеры, другой чертит знаки на шкуре белого буйвола. Многие стремятся оставить о себе напоминание для потомков. Книга, что я принес, написана на языке оол-оори, и содержит в себе все тайны, все заветы, которые оол-оори хотели бы передать своим правнукам. Поэтому она называется "Назидание живущим" - так, словно ее писали мертвые для живых.

 

- А вы умеете читать на языке оори?

 

- Меня учили в детстве. Один из оол-оори был приятелем моего отца - настолько, насколько этот народ вообще может дружить с другими расами. Лораан был в долгу перед отцом, в долгу огромном и неоплатном, потому что в прошлом отец спас ему жизнь. Это было очень и очень давно, еще до войны с оол-оори. Когда-нибудь я расскажу тебе эту историю. А пока послушай...

 

Мафусаил разлепил пожелтевшие  страницы и негромким голосом стал читать. Николь впервые слышала этот язык. Он немного напоминал арабский, но звучал чуть тверже, в нем было слишком много сочетаний типа "гши", "кхи", и гласные почти везде удваивались.

 

Засыпая, Николь продолжала вспоминать Мафусаила и тот случай с книгой. Интересно, где она сейчас? Чьи руки листают страницы, чей голос произносит напечатанные в ней "назидания"?

 

 

 

2 глава.

 

- Переходи на темную сторону Силы, Люк! Я твой отец!

 

- Фу, Горан, сколько можно? Если бы ты знал, как мне надоели твои дурацкие шуточки!

 

Николь, сердясь и улыбаясь одновременно, шутливо толкнула в грудь высокого белобрысого парнишку в военной форме. Тот, поправив нахлобученную на голову черную вязаную шапку, продолжал вещать.

 

- Фшшш... Фшшш... Сдавайся, Люк, сопротивление бесполезно. Моя черная Звезда Смерти уже построена.

 

- Горан, дурачина, перестань. У меня чуть удар не случился.

 

- Ладно, ладно.

 

Горан наконец снял шапку и пригладил взлохмаченные волосы.  Без маски Дарта Вейдера это был курносый веснушчатый парнишка - веселый, озорной и дружелюбный. К штабу его прикомандировали для работы в центре связи и компьютерных технологий, потому что за обыкновенной, даже простоватой внешностью скрывался мозг компьютерного гения. В десять лет он писал простенькие программы для игр, в двенадцать разработал охранную систему для крупной строительной фирмы, а в шестнадцать взломал секретную базу данных. Нет ничего удивительного в том, что юношей сразу же заинтересовались военные. После того, как взлом обнаружили, ему предложили на выбор или сотрудничество, или тюремное заключение сроком на десять лет. Горан Соколович был смышленым мальчиком и выбрал военную службу.

 

Николь замкнула на ключ свой шкафчик с одеждой и повернулась к приятелю.

 

- Ну, что предложишь? Может, сходим в бассейн, или к тебе - в шахматы сыграем?

 

- Как насчет матча в кибер-понг? В прошлый раз ты меня на шесть очков обставила. Требую реванша!

 

- Окей, пошли занимать стол.

 

Они успели как раз вовремя - из трех кабинетов для кибер-понга один, самый дальний, оставался свободным. Взяв ракетки и нацепив шлемы, Горан и Николь запустили программу эмулятора.

 

Пространство раздвинулось, потолки ушли ввысь, словно они находились в самолетном ангаре. Все вокруг было залито фосфоресцирующим зеленым светом, а фигуры обоих игроков казались черными силуэтами. Мяч – это был не настоящий мяч, а сгусток электронов – светился ярким золотистым огнем, и при столкновении с ракеткой сыпались искры.

 

- Сколько дашь форы? - поинтересовался Горан, настраивая внутренний экран своего шлема.

 

- Нисколько! Ты сначала отыграйся.

 

- Так нечестно! Кто из нас "Золотая Ракетка" Звездной Академии, ты или я? - проворчал Горан.

 

- Это было два года назад, и к тому же я сейчас не в лучшей форме, - Николь шутливо высунула кончик языка.

 

- Уговорила... Оп, твоя подача!

 

Николь пристрастилась к кибер-понгу еще в Звездной Академии, где этот вид спорта был необычайно популярен. С первого курса новичков обучали опытные игроки, а к концу учебы у каждого выпускника за плечами было не по одному чемпионату по кибер-понгу. Званием «Золотой Ракетки» Николь гордилась заслуженно – слишком много сил было потрачено, слишком много пота пролито на тренировочных площадках. Хотя мало кто верил в ее победу на чемпионате, она прошла все этапы и взяла главный приз.

 

Ее пальцы привычно сомкнулись на бугристой ручке ракетки. Крепкая хватка не раз спасала Николь в безнадежных ситуациях.

 

Мяч светящейся кометой пронесся по диагонали, но метнулась черная тень – Горан успел подставить ракетку под удар, и золотая вспышка возвестила о том, что мяч ушел в аут. Снова подача – теперь уже Николь должна отбить. И она успела, сделав рывок, выбросила руку в сторону с такой силой, что хрустнули суставы, а плечо и локоть заныли. Но Горан не дал ей времени на отдых. Он прицельно бил в неудобный для Николь левый угол, заставляя ее быстрее реагировать на движения мяча.

 

Дважды пропустив, Николь сняла шлем и вытерла лоб. По спине струились капельки пота, на висках выступила испарина.

 

- Ты чего это, подруга? – удивился Горан, также снимая шлем. – Руки болят?

 

Николь со стоном потерла виски.

 

- Не могу сосредоточиться… И так мозг пухнет.

 

- Отчего же?

 

- А ты разве не помнишь? У меня завтра экзамены и переаттестация.

 

Горан присвистнул.

 

- Я, признаться, и забыл. Ну-ка, расскажи, что это за штукенция?

 

Николь недоверчиво посмотрела на приятеля.

 

- Ты разве не проходил переаттестацию, когда пришел сюда? Всем штабным полагается через три месяца после зачисления подтвердить, что они достаточно подготовленны.

 

- А я не как все, я ж особенный, не забывай, - усмехнулся компьютерный маг. - Ты сама вспомни, какой тогда шум поднялся вокруг этого дела с "Виконтом". Меня в Космофлот чуть с руками не оторвали. Какая там переаттестация! Это только на бумаге я числюсь как будто на службе по контракту до двадцати пяти лет, а на самом деле я уже давно тут работаю, и мне платят за мои программы.

 

- Погоди, так сколько же тебе лет?

 

- Двадцать, как и тебе.

 

- А откуда ты знаешь, сколько мне лет? - насторожилась Николь. - Я тебе не говорила.

 

- Дурочка ты моя, я ж мегакрутой супермозг! Мне нашу космофлотскую базу данных  доверили - я сам и данные вбивал на всех, и защиту ставил. Словом, вы у меня все как на блюдечке. Всё про всех знаю. И твою анкету поглядел сразу, как мы познакомились.

 

Он самодовольно улыбнулся.

 

- А как насчет Главнокомандующих? Ты же и их анкеты читать можешь. Там много секретиков, верно?

 

- Ну, обычные данные я секретиками, как ты выразилась, не считаю. Но у высшего звена действительно есть сведения, которые не подлежат разглашению. Им и по статусу положено. Пароль не подберешь, тройная защита стоит. Начнешь ломать, только лишнюю головную боль заработаешь.

 

- Про генерала Монса есть что-нибудь интересное?

 

Николь и сама не поняла, почему у нее вырвалась эта фраза. Сейчас она могла задать вопрос о любом из тысяч военных Космофлота, захоти она узнать какую-либо подробность из их биографии. Но почему-то в голову пришел Монс. Может, вчера она слишком впечатлилась его... Хммм...

 

- Монса?

 

Горан поднял брови и пристально взглянул на Николь.

 

- С чего бы вдруг тебя он заинтересовал? Хотя подожди, не отвечай... Может, ты тайный агент оол-оори? Ты хочешь выведать у меня страшную тайну, связанную с прошлым нашего доблестного Главнокомандующего? Кто его родители? Где у него родимое пятно? В каком возрасте он перенес ветрянку? Хорошо, я скажу...

 

Горан натянул шлем так, что стал виден самый кончик носа, и прошептал:

 

- Никому ни слова! Тссс! Я знаю одну вещь, которую никто не должен знать. Я открою этот секрет тебе, Николь, потому что ты мой единственный и надежный друг... Генерал Монс... Нет, не так.  Его высокопревосходительство Верховный Главнокомандующий генерал Андре Эжен Монс...

 

Заинтригованная Николь даже опустила ракетку.

 

-...теряет силы в присутствии криптонита - камня с его родной планеты Криптон. Всё, ты знаешь его тайну, и теперь я должен тебя убить.

 

- Ну тебя к черту, Горан, - в сердцах произнесла Николь. - Отыграться захотел? Ну, сейчас ты у меня попляшешь…

 

 

 

После ужина Николь снова попыталась заставить себя сесть за конспекты. Умом она понимала, что она ничего не теряет. В лучшем случае, если тест будет сдан на "отлично" и не будет замечаний по дисциплине, ей предложат повышение до сержанта, в случае неудовлетворительного ответа - сделают предупреждение и оставят на прежней должности. С дисциплиной у Николь не было проблем, даже за шесть лет учебы в Звездной Академии ни одного замечания. В ее выпускном листе стояла запись: "Награждена за примерное поведение". Так что за этот пункт Николь совершенно не волновалась. А вот вопросы у приемной комиссии могли возникнуть самые неожиданные...

 

Она снова и снова листала конспекты по космологии, гражданскому праву народов малых галактических систем, астрономии, пытаясь угадать, какой вопрос ей завтра попадется.

 

- Бекки, а кто у нас принимает экзамены? - обратилась она к подруге, сидевшей на соседней койке. Та на мгновение бросила полировать ногти и задумалась.

 

- Обычно кто-нибудь из старших офицеров и человека два из Генералитета.

 

- Что, даже Верховный Главнокомандующий может прийти? - ужаснулась Николь.

 

"Ох, если он придет... Я умру, я просто умру от страха".

 

- Ему что, делать больше нечего, кроме как у всякой штабной мелочи аттестацию проводить? Расслабься, всё пройдет отлично.

 

Ребекка потрогала ноготки – лак уже высох – и отложила в сторону маникюрную мини-машинку.

 

- Я боюсь, я страшно боюсь, - запричитала Николь, снова хватаясь за учебник.

 

- Знаешь, в таком состоянии ты точно ничего не запомнишь. Давай-ка бросай на сегодня свои записи. У меня есть кое-что от нервов, я с тобой поделюсь.

 

Она выглянула за дверь каюты, убедилась, что никто из начальства не идет, заперлась на защелку, и достала из ящика стола тщательно запакованный сверток. Помогая зубами, Ребекка стала развязывать многочисленные узлы на бечевке.

 

- Что это? - полюбопытствовала Николь.

 

- Лекарство от всего. Универсальное средство и от страха, и от нервов. Всего один глоточек придаст тебе сил.

 

- Бекки, ты опять за свое? Тебе уже делали выговор за спиртное, помнишь? Второго раза не простят, и ты это прекрасно знаешь, - укоризненно произнесла Николь.

 

- Чепуха, - отмахнулась Ребекка.

 

Бечевка поддалась, и из свертка на свет показалась запечатанная бутылка.

 

- Настоящий ямайский ром, - с гордостью произнесла Ребекка, разглядывая на свет шоколадно-коричневую жидкость. - Ручаюсь, ты такого даже не нюхала никогда.

 

Крышка с треском покинула горлышко бутылки. Пахнуло чем-то сладковато-экзотическим, словно они оказались в тропическом лесу где-то посреди Амазонки.

 

Ребекка с жадностью сделала глоток из бутылки, зажмурилась от удовольствия и облизала губы.

 

- Вкуснятина! Попробуй!

 

Николь колебалась. На спиртное на Космофлоте было наложено строжайшее табу, вплоть до немедленного увольнения нарушителя. О слабости Ребекки девушки знали, и всеми силами старясь удержать ее от пагубной привычки, пока это не стоило ей места. В прошлый раз Бекки пронесла на борт фляжку с бренди и вечером тайком выпила, рассчитывая, что за ночь она протрезвеет. Но среди ночи весь Космофлот подняли по тревоге, и хихикающую, нетвердо стоящую на ногах Ребекку быстро вычислили и наказали. После того случая девушка крепилась почти полгода, и вот снова не удержалась и купила алкоголь.

 

- Давай-давай, по глоточку.

 - Нельзя же, Бекки, нам попадет, - растерянно повторяла Николь, глядя, как ром тонкой струйкой льется в бокал.

 

- Никто и не узнает, - лукаво улыбнулась Ребекка. - Ты ведь не донесешь на меня, правда? Ну разочек, по одной порции. Честное слово, ты только глоточек сделай. Обалденная штука, язык проглотишь. Зато сегодня будешь спать сном младенца.

 

Николь недоверчиво заглянула в бокал, взвесила на руке, вдохнула аромат... Ром и вправду оказался чертовски вкусной штукой. Николь пожалела, что бокал был полон лишь на треть.

 

- А, ладно, была не была. Налей еще.

 

- О, вот видишь, алкоголь - это не смертельно, - рассмеялась Бекки. - Подставляй бокал!

 

Ром проникал в организм Николь Гранд легко и свободно, точно ключевая вода. Слизнув последние капли с горлышка бутылки, Ребекка с сожалением констатировала:

 

- Вот и всё... Ну, как ты себя чувствуешь?

 

- Ох, Бекки, теперь я спокойна как три... тридцать слонов.

 

Ребекка поднялась, налетела на стул и с грохотом упала. Николь кинулась ее поднимать.

 

- Бутылку надо выкинуть, завтра утром может быть проверка, - с трудом проговаривая слова, пояснила Ребекка.

 

- Я поняла, Бекки. Давай я выкину,  ты в таком состоянии не дойдешь до мусорного бака.

 

- Николь, ты мой ангел!

 

Ребекка неуклюже взобралась на свою койку и задремала.

 

Николь взялась за ручку двери, но вовремя сообразила, что идти с пустой бутылкой по коридору опасно. Сигнал отбоя прозвучал минут пятнадцать назад, и по идее всем положено было готовиться ко сну. Но мало ли кого занесет в их крыло в это время? До туалета, где можно было незаметно выбросить тару, было не очень далеко, но и этот отрезок пути следовало пройти как можно быстрее и незаметней.

 

Бутылку она так же аккуратно завернула в бумагу, перевязав для надежности брошенной тут же бечевкой. Издалека это было похоже на свернутый в трубку толстый журнал. Теперь можно было рискнуть и выйти из каюты.

 

Где-то вдалеке послышались голоса. Николь замерла, прижав сверток к груди. Прислушалась, нет ли шагов. Кажется, тишина. Она снова выглянула, тихо прикрыла за собой дверь и, стараясь идти ровно, направилась в туалет. Но ром уже начал свое пагубное действие. На полдороги Николь вдруг почувствовала, что пол проваливается под ногами, а в желудке словно образовалась черная дыра, куда засасывает все остальные органы. Чтобы побороть чувство тошноты и головокружение, Николь схватилась за боковую перегородку.

 

Мелодичный перезвон возвестил о том, что на этаже остановился лифт. Послышались твердые уверенные шаги, направлявшиеся, к ужасу Николь, в ее сторону.

 

"Ой нет, только не сюда!" - взмолилась девушка, отчаянно желая, чтобы ром не торопился познакомиться с начисто вымытым полом общего коридора. Если кто-нибудь увидит ее в таком состоянии, на карьере можно будет поставить жирный крест.

 

- Что с вами, капрал? Вам плохо?

 

Николь отдала бы всё что угодно, лишь бы не слышать этот участливый тон и этот голос. Голос генерала Монса.

 

- Нет, сэр... То есть, да, сэр... Простите, голова закружилась.

 

- Сочувствую. Позволите вам помочь?

 

Генерал уверенно подхватил ее под локоть и повел вперед, а Николь от стыда даже не могла поднять на него глаз. "Лишь бы ничего не заподозрил", - подумала она. Почему-то рядом с ним было хорошо и спокойно, как редко бывало на службе. В другой ситуации она была бы только счастлива, что он с ней так дружелюбно разговаривает.

 

- Если вам тяжело нести этот пакет, дайте его мне, - предложил Монс.

 

- О, нет, не беспокойтесь, - Николь вцепилась в сверток.

 

- Что у вас там? Книги?

 

- Ничего важного, сэр, один пустячок.

 

До двери туалетной комнаты оставалось всего несколько шагов.

 

Новый приступ тошноты не заставил себя ждать. Согнувшись, Николь стиснула зубы и сглотнула вязкую горькую слюну с привкусом рома.

 

- Что происходит, капрал? Вы пьяны?! - в голосе Монса не было прежних участливых ноток, в нем зазвенела сталь.

 

Генерал схватил Николь за подбородок и рывком вздернул голову вверх.

 

- Посмотрите мне в глаза!

 

В темно-серых глазах генерала Николь прочитала одно: расплата будет скорой и беспощадной. Может быть, даже с занесением и личное дело и публичным выговором. А то и еще похуже. И это накануне переаттестации. Какой позор!

 

Ей хотелось расплакаться.

 

Генерал выхватил у нее из рук сверток, надорвал бумажную упаковку и вытащил опустошенную бутылку.

 

- Я так и думал... – глубокомысленно произнес он. - Следуйте за мной.

 

Он повел ее куда-то по коридорам через множество дверей. Пытаясь угнаться за широким шагом генерала, Николь гадала, куда же ее ведут. На ковер к начальству? Но главнее Монса на Космофлоте нет. На суд? На казнь? Под трибунал? От страха тошноту как рукой сняло.

 

По дороге они встречали каких-то людей, которые, кажется, отдавали честь генералу, но Николь волочилась за командиром, ничего не видя и не замечая вокруг. Со стороны они, наверное, смотрелись уморительной парочкой, если бы им обоим было не до смеха. Когда в ответ на прикосновение Монса распахнулись очередные двери, Николь не сразу поняла, где они очутились. По непривычному запаху дорогого ароматного табака она поняла, что это не обычная комната.

 

Монс привел ее в свой кабинет.

 

Каюта генерала была втрое больше стандартной и поделена на комнаты, и сейчас Николь стояла в первой, рабочей комнате, возле огромного стола. Всю противоположную стену занимало гигантское окно, через которое было видно иссиня-черное небо с проблесками звезд. Сквозь окно было видно, что космический корабль не стоит на месте – он летит в безвоздушном пространстве, летит, и кажется таким маленьким по сравнению с остальным космосом. Николь на секунду забыла о том, как здесь оказалась, зачарованная зрелищем необъятной космической дали. Командор куда-то отошел, оставив ее в одиночестве созерцать величие космоса.

 

- Нравится? – неожиданно спросил он. Монс успел вернуться и сидел за столом, раскуривая трубку.

 

- Да, да, - растерянно ответила Николь, не в силах оторвать взгляд от сияющей черноты за стеклом.

 

Снова потянуло запахом табака, на этот раз у него был выраженный шоколадно-вишневый аромат.

 

- Я специально заказал такое большое окно. Люблю стоять здесь перед сном, смотреть, мечтать о чем-то… В детстве мне казалось, что небо и космос – это разные, совершенно не похожие друг на друга вещи. А теперь я смотрю в окно, и вижу, что звезды одни и те же, и луна та же самая, что виднелась когда-то из моего окна в спальне.

 

- А у меня над кроватью висела карта звездного неба, - сказала Николь, обернувшись.

 

Они на секунду встретились взглядами, и, казалось, поняли друг друга без слов. Мгновением позже генерал снова перевоплотился из романтика в командира, и на этот раз в его взгляде был такой же вселенский холод, что и за окном.

 

- Итак, капрал Гранд, вы меня разочаровали. Первое и главное правило Космофлота – что важнее всего?

 

- Дисциплина, - со вздохом ответила Николь. Ей пришло в голову, что генерал, может быть, не будет настолько суров к новобранцу, и она отделается нестрогим выговором.

 

- И, как вы прекрасно знаете, проносить на борт алкоголь строжайше запрещено. Это раз.

 

«Это не я принесла!» - хотела воскликнуть Николь, но прикусила язык. Подставить Ребекку, судьба которой и так висит на волоске – нет, этого она допустить не могла.

 

- Употребление спиртных напитков в рабочее, равно как в нерабочее время также запрещено Уставом. Это два. И последнее. Дача ложных сведений вышестоящим чинам, а вы обманули меня насчет своего состояния, это три. Три серьезнейших нарушения дисциплины за один вечер. По большому счету, это карается отстранением от работы в Космофлоте, – он выпустил колечко дыма и положил трубку на деревянную подставку.

 

«Только не увольнение! Нет!»

 

- Вы же не для того шесть лет протирали штаны за партой в Академии, сдавали экзамены, чтобы вот так бездарно закончить службу спустя три месяца после поступления?

 

Окутанный белесым табачным дымом, генерал Монс вышел из-за стола и приблизился к Николь. Ей вдруг почудилось, что командор играет с ней, как сытая кошка с мышкой – то лапкой тронет, то зашипит, то даст отбежать, а потом прихлопнет на месте. Сердится ли он на самом деле, или ему хочется окончательно ее расстроить, довести до слез, чтобы потом, покровительственно потрепав по плечу, сказать: «Так и быть, на первый раз прощаю»?

 

- Другому подобный проступок обошелся бы очень дорого… Но мы можем договориться по-хорошему…

 

Тон голоса снова сменился. Завывание снежной бури сменилось бархатистым мурлыканьем. Николь почувствовала руку генерала на своей талии, а потом чуть ниже.

 

- На что вы намекаете? – с вызовом спросила она, хотя тут же поняла, что спорить с генералом, и тем более на его территории в некотором роде опасно.

 

Рука ответила недвусмысленным поглаживанием.

 

- Симпатичные девушки на Космофлоте – большая редкость, - негромко произнес Монс.

 

«Это верно», - подумала Николь.

 

- А потом я провожу тебя обратно в каюту, - вторая рука Монса в этот момент прокладывала себе дорогу где-то в районе ее правого соска.

 

«Он назвал меня на «ты»? Он позволяет себе меня лапать!»

 

Николь решительно отстранилась.

 

- При всем к вам уважении, генерал Монс, я не потерплю подобного обращения. Вы, как мужчина солидный и привлекательный, наверняка повидали девушек разной степени доступности, но предупреждаю – я не из таких!

 

Ее голос дрожал от гнева.

 

- А вы с характером! – Монс усмехнулся и снова взял со стола трубку. – Мне нравится, что вы строите из себя недотрогу, в то время как от степени вашей доступности зависит то, вернетесь ли вы завтра на рабочее место, или начнете паковать вещи.

 

- Я не собираюсь с вами торговаться, - вздернув подбородок, ответила Николь как можно более решительно.

 

«Ой, дурочка я, дурочка… Зато принципиальная».

 

- Тогда нам не о чем больше говорить. Идите к себе, а завтра я выпишу приказ о вашем увольнении.

 

- Да, сэр. Разрешите идти?

 

- Идите, капрал.

 

Едва закрылась дверь, девушка едва не разрыдалась. Вот тебе и послужила в Космофлоте. Все годы учебы – коту под хвост. А все из-за дурацкой бутылки, дурацкого рома, дурацкой пьянчужки Бекки, дурацкого генерала Монса…

 

Всхлипывая, Николь еле добрела до своей каюты. Из-за слез, ручьями струившимися по щекам, она не видела ни дверей, ни людей.

 

Ребекка безмятежно спала, раскинувшись на койке в позе морской звезды. При виде спящей Николь вдруг вспомнила, что пустую бутылку Монс унес с собой.

 

- Ну и пусть сам ее выкидывает, - утешила она себя, сбрасывая туфли. Теперь это не ее забота. Завтра на Космофлоте ее уже не будет. А там хоть огнем гори…

 

 

 

3 глава.

 

Проснулась Николь в отвратительном настроении. Ночью снились какие-то бредовые кошмары вроде Монса, танцующего танго с бутылкой рома на фоне космического пространства. Где-то рядом мелькал Горан с джедайским мечом, но откуда он взялся, Николь так и не поняла.

 

Сев на постели, она сразу вспомнила, какой сегодня день. Ее последний день на службе. От этой мысли ей снова захотелось забраться под одеяло и рыдать горькими слезами.

 

- Ох, голова болит, - простонала Ребекка. – Солнышко, который час?

 

- Четверть восьмого, - буркнула Николь. Вчерашние возлияния подействовали и на нее. В висок точно вкручивали двадцатидюймовый шуруп.

 

Она слезла с кровати и налила воды в стакан. Выпила залпом, почти не чувствуя вкуса, лишь бы промочить пересохшее горло.

 

- Как спалось? – продолжала Ребекка. Кажется, она чувствовала себя виноватой перед подружкой, поэтому сейчас старалась загладить свою вину преувеличенной заботливостью.

 

- Отвратительно.

 

И Николь, не сдерживаясь больше, рассказала коллеге всю историю, начиная с того момента, как она вышла за дверь каюты с пустой бутылкой. Бекки ахала и охала, а под конец вскочила, в негодовании потрясая кулаками.

 

- Это просто возмутительно! Сексуальные домогательства на службе! Ну, красавчик, держись, ты просто так не отделаешься. Мы дойдем до международного суда, мы отдадим его под трибунал за эти грязные намеки!

 

Николь удивленно посмотрела на подругу. А так и не скажешь, что эта суховатая флегматичная англичанка способна на проявление сильных эмоций. Может, она сама хотела бы оказаться на месте пострадавшей?

 

- Бекки, Бекки, вспомни, что все мы – подчиненные Монса. Ну кому ты собралась писать жалобы? Да ни одно твое письмо не выйдет за пределы Космофлота, - с горечью проговорила Николь.

 

- Это не дает ему право склонять к сексу любую из нас, - парировала Ребекка.

 

«А жаль, что всё так глупо вышло», - подумала Николь. Теперь она посмотрела на случившееся другими глазами. Влиятельный мужчина, еще не старый, приглашает в свою каюту молодую прелестную сотрудницу… Надеется на взаимность, жаждет утонченных ласк, да и девушка, кажется, не против… Да и что он такого возмутительного сказал ей? Что на Космофлоте не за кем приударить? Это она и без него знает.

 

- Девушки, вы готовы? Пора на завтрак!

 

В дверном проеме показалась голова Камиллы.

 

- Милли, подожди, у нас тут проблема, - жестко сказала Ребекка.

 

- Не надо, Бекки, - Николь устало махнула рукой. Ей не хотелось посвящать в подробности вчерашнего третьих лиц. – Мы уже идем, дайте только одеться.

 

Камилла пожала плечами и куда-то исчезла.

 

Перед тем, как засесть за дешифратор, Николь проверила общекосмофлотскую почту. На ее имя поступило лишь одно письмо – о том, что в десять утра состоится переаттестация в кабинете 878 на восьмом этаже. Приказа об увольнении в почте не было. Это обстоятельство ее насторожило.

 

«Он не мог просто забыть, - думала она. – Тогда в чем дело? Он решил дать мне  возможность доработать этот день? Или сейчас откроется дверь, и войдет курьер с приказом об отчислении… Или… Он все-таки пожалел и простил меня? Нет-нет-нет, мужчины не прощают отказов. Значит, он будет мстить. Не сейчас - ведь месть, как известно, блюдо, которое подают холодным. Он затаит обиду, а потом в неожиданный момент припомнит мне и то, что я ему отказала, и бутылку, и всё остальное. Вот тогда-то и полетят полоски с моих погон».

 

До десяти она сидела как на иголках, поминутно поглядывая на часы и проверяя почту. Ее нервозность заметили остальные, но приписали волнению перед экзаменом. Алиша, добрая душа, даже угостила Николь конфетой с антистрессовым действием.

 

Без пяти десять Николь уже сидела в тестировочном кабинете. Кроме нее переаттестацию проходили еще девять человек, ни один не был ей знаком. Всех рассадили за отдельные столики с ноутбуками. Председатель аттестационной комиссии запустил таймер – на экзамен отводилось полчаса.

 

Тест включал в себя 80 вопросов на различные темы. Разброс – от биологии и анатомии до молекулярной физики. Некоторые вопросы были легкими, над некоторыми требовалось хорошенько подумать, а какие-то и вовсе были из серии «Что вы сделаете, если ваш космолет во время полета превратится в божью коровку?»

 

За первые пятнадцать минут теста Николь ответила на большую часть вопросов. Сделав паузу, чтобы отдохнули глаза, она мельком оглядела приемную комиссию.

 

Двух генералов она знала. Одного все за глаза звали Пингвин – он был большой и пузатый, с длинным носом. Другого прозвали Снеговиком за белоснежную бороду и округлое рыхлое тело. Четверых Николь вообще видела впервые в жизни. К ним она сразу прониклась недоверием, решив, что эти уж точно будут задавать самые каверзные вопросы.

 

Еще семь минут ей понадобилось, чтобы дощелкать до последнего вопроса. После этого программа сама закрылась, а из динамика раздался механический голос: «Опрос окончен».

 

- Пожалуйста, проходите сюда, - Пингвин поманил девушку рукой. – Как ваше имя?

 

- Николь Гранд.

 

- Так-так… Давайте посмотрим ваши ответы…

 

Николь до боли сжала пальцы. Этот момент она ненавидела еще со школьной скамьи.

 

- Ну что же, прекрасный результат – 98% правильных ответов. Все-таки, милочка, у бурульманского паука три пары легких, а не четыре, как вы написали. Хе-хе.

 

«К черту паука!» - возликовала Николь. Неужели она прошла тест! Йе-ху!

 

- А что у нее с дисциплиной? – влез Снеговик.

 

- Дайте-ка учетную ведомость… Замечаний нет.

 

- Нет? – сердце Николь провалилось куда-то в желудок. Он не написал рапорта! Он забыл! Ее не уволят!!!

 

- Полагаю, если ни у кого нет вопросов, ставим на голосование? Кто за то, чтобы капрала Николь Гранд оставить на прежней должности?

 

Ни одной поднятой руки. Скучающие офицеры глазели по сторонам.

 

- Кто за то, чтобы капралу Николь Гранд присвоить следующее воинское звание – сержант? Единогласно?

 

- Я против!

 

От звука этого голоса Николь дернулась, как от разряда электрического тока.

 

- Приветствую вас, генерал, - все члены комиссии встали как один человек и сделали «под козырек».

 

Николь машинально поднялась и села одновременно со всеми. Сердце ее с каждой секундой колотилось все сильнее. Монс словно нарочно встал у нее за спиной, так, что она не могла видеть его лица, а он – ее. Но зато она чувствовала его запах, дразнящий мужской запах, от которого слабели колени и что-то теплое беспокойно ворочалось в низу живота.

 

«Пришел… Как невовремя! Специально под дверью подслушивал? Ждал, когда меня поставят на голосование?»

 

- Господа, я против того, чтобы капралу присваивали очередное звание. По моим сведениям, она этого не достойна.

 

- Почему же, сэр? – заволновался Пингвин. – Девочка показала отличные результаты, у нее нет ни одного нарушения дисциплины.

 

- Теперь есть.

 

На стол, разделяющий Николь и приемную комиссию, лег лист бумаги. Три черных строки, под ними число и размашистая подпись.

 

Буквы ей были видны вверх ногами, но кое-что она успела прочитать.

 

Там не было слова «увольнение».

 

 

 

«За нарушение дисциплины в виде появления после отбоя капралу Николь Гранд назначается наказание в виде семи дней штрафных воспитательных работ на полковой кухне».

 

Этот приказ вывесили на главной информационной доске сразу же после экзамена. Рядом висел список из восьми имен – все те, кто успешно прошел переаттестацию и получил новые звания.

 

«Унизительно, но не смертельно», - утешила себя Николь. Полковая кухня – не самое страшное место на Космофлоте. Спасибо, что не направил драить генеральский сортир. Вычищать канализацию куда противней.

 

С желтым листком, на котором были обозначены место и время работы, Николь спустилась на первый этаж. Отсюда приготовленные обеды попадали в общую столовую, но на самой кухне девушка не была ни разу.

 

- Эй, есть тут кто? – она заглянула через белые створчатые двери на кухню. За многочисленными холодильникам и аппаратами по подогреву пищи она не сразу заметила высокого черноволосого парня в белом поварском костюме.

 

- Я тут. А ты чего кричишь? – спокойно отозвался он. Заметив в ее руке направление, он кивнул и подошел ближе. – Новенькая? Как зовут?

 

- Николь.

 

- А я Серж. Серж Галиньяк, старший помощник повара. На сколько тебя к нам отправили?

 

- На неделю, - грустно вздохнула Николь.

 

- Не вешай нос! Хочешь пирожное?

 

Он раскрыл бумажный пакет, стоявший возле холодильника, и вынул теплый круассан в коричной обсыпке и облитый шоколадом.

 

- Угощайся. Я тебе чаю налью, хочешь? Чувствуй себя как дома.

 

Николь уселась на стул, и стала наблюдать, как Серж взбивает белки в высокую белоснежную шапку. Круассан и чай быстро привели ее в чувство, и она начала думать, что на кухне не так уж плохо. Возможно, она даже пожалеет, что семь дней так быстро пролетели.

 

- Серж, откуда у тебя пирожное? Разве вам разрешается сладкое?

 

Парень улыбнулся очаровательной белозубой улыбкой.

 

- Вкусно, да? Я по первой профессии кондитер. Иногда, чтобы не терять навыка, тренируюсь тут, пеку всякие сдобы, а потом угощаю друзей. Вам, штабным, о таком остается только мечтать.

 

- Да уж, - согласилась Николь. Ей понравился и круассан, и этот симпатичный мальчик, и вообще, она была рада, что есть возможность отдохнуть.

 

Они завели какой-то бессмысленный разговор, поговорили о службе и учебе, о друзьях и об увлечениях. Серж, однако, успевал при этом еще и виртуозно маневрировать по кухне – что-то нарезал, что-то подсаливал, что-то помешивал. Николь, как девчонка, хихикала в ответ на его шутки, болтала ногами и в лицах пересказывала утренний экзамен.

 

- Это что еще за шум?

 

На кухню ворвался пожилой мужчина в таком же белом костюме как у Сержа, с целой охапкой овощей.

 

- Ты кто такая? – строго обратился он к Николь.

 

- Она к нам направлена на штрафные работы, - ответил за нее Серж.

 

- Ну пусть тогда работает, а не глазки строит. С картофелечисткой обращаться умеешь?

 

- Умею, у нас дома была.

 

- Тогда поди в овощехранилище, принеси картошки на две кастрюли. У нас сегодня пюре на обед будет.

 

Как потом узнала Николь, строгого повара звали Василевс, он был главным на кухне. Кроме Сержа, под его началом трудились еще пятеро молодых поваров, недавние выпускники кулинарных академий. Серж негласно взял Николь под свою опеку, поэтому когда звонок возвестил о перерыве, они вдвоем стали переносить подносы с кухонных столов на полки пищеприемника.

 

- Смотри, как это работает, - объяснял Серж. – Ставишь сюда поднос с едой, закрываешь дверки, нажимаешь эту зеленую кнопку. Еда едет наверх в столовую, там ее выгружают. Сейчас там стоит Алехандро, а завтра будешь стоять ты. Поняла? Я буду отправлять еду тебе наверх, а ты будешь ее доставать из ящика и расставлять на столы. И так пока вся еда снизу не переедет наверх. Потом соберешь пустые подносы и отправишь обратно мне.

 

- А там мне что делать?

 

- Алехандро научит тебя сервировать столы, правильно раскладывать столовые приборы. Генералы абы как не едят, им все надо красиво подать, на блюдечках с золото каемочкой.

 

- Я буду прислуживать на генеральском обеде? – ахнула Николь.

 

«Там будет весь генералитет. Ладно, но там будет Монс! И я буду подавать ему завтрак, улыбаться и делать вид, что меня все устраивает? Ему мало того, что он опозорил меня на экзамене?»

 

- А что тут такого? – пожал плечами Серж. – Генералы – они такие же люди, как мы. Так же едят и пьют, с ними хлопот меньше. Или ты хочешь в общей столовой поработать? Учти, там грязно, и за день ты так набегаешься, что потом будешь приползать в каюту, не чуя ног. Имей в виду, мы начинаем работать засветло, в шесть утра, а уходим на отбой последними.

 

На следующее утро Николь с трудом разлепила веки. На часах была половина шестого. Ребекка еще спала.

 

Поминутно зевая и растирая веки пальцами, чтобы не закрывались сами собой, Николь спустилась на первый этаж. Здесь вовсю кипела работа – повара и помощники носились как бешеные черти, кто с тарелками, кто с подносами, кто с полотенцами. Николь кто-то сунул в руки гору накрахмаленных салфеток, и она стала бегать вместе со всеми.

 

В восемь ноль-ноль по радио объявили о начале завтрака. Сотни военных сели за столы, взяли в руки ложки, а Николь тем временем в спешке сервировала стол в комнате для генералов.

 

Столовая высшего командования походила больше на банкетный зал в дорогом ресторане. Массивные столы из полированного черного дерева, серебряные столовые приборы, тончайший хрусталь и дорогой фарфор – всё самое лучшее и ценное было собрано здесь. Николь пугала эта  сияющая красота, он чувствовала себя неловко, словно пришла обедать в музей.

 

- Это вилка для рыбы, а ты положила ее к завтраку, - втолковывал ей другой красавец-брюнет Алехандро. – А эту ложку вообще убери, она для фруктов. Мама миа, чему вас только в Академии учили?

 

- Ну уж не тарелки расставлять, - огрызнулась Николь. – Хочешь, перескажу на память шестьдесят пять марсианских кратеров?

 

Алехандро махнул рукой и сам стал накрывать на стол.

 

Едва они успели разложить последние столовые приборы, как комната начала наполняться. Спрятавшись за спиной Алехандро, Николь исподтишка выглядывала – не идет ли Монс. Ей хотелось его увидеть, но не хотелось быть замеченной. Да и как ей стоило себя вести при встрече с ним? Холодно поздороваться, сделав вид, что ничего не происходило? Или поблагодарить за проявленное милосердие? А может, отвесить хорошенькую пощечину за то, что распускал руки?

 

- Хоть бы не пришел, хоть бы не пришел, - повторяла она, выглядывая из-за плеча Алехандро, как потревоженная курица из курятника.

 

- Кто не пришел?

 

- А, не обращай внимания, это я о своем подумала.

 

Завтрак подходил к концу, а Монса все не было. Собирая грязные тарелки со стола, Николь нечаянно услышала, как один генерал сообщил другому: «Он еще ночью вылетел на Афир, там, говорят, новое восстание началось. Я же ему говорил: «Монс, эта планета еще заставит вас схватиться за оружие».

 

Значит, его сегодня не будет.

 

Для Николь это известие было как масло на сердце. Значит, не надо волноваться и искать его взглядом, не надо вести с ним воображаемый диалог в старосветском духе вроде «Сударь, вы изволили оскорбить мою честь, я требую сатисфакции». Его нет! Свобода-а-а!

 

Василевс, заметив, что Николь находится в приподнятом настроении, не замедлил обрушить на нее град новых заданий. Это надо почистить, это рассортировать по цветам и формам, а эту штуковину выкинь к чертям отсюда, она только под ногами мешается.

 

Ссыпая гору вымытых вилок из посудомоечной машины в сушилку, Николь удивлялась, что до этого служба казалось ей делом трудным. Какое там! Возле дешифратора просто рай земной – знай себе щелкай по кнопочкам и читай значки, сверяясь с таблицей. Конечно, здесь не было ее подружек, но все поварята такие милые, особенно Серж. Он словно задался целью накормить Николь сладостями на год вперед. То леденец сунет, то ватрушку состряпает, то приготовит какое-то немыслимое ванильное суфле, которое просто таяло во рту. Много раз она порывалась сказать ему, что он ей очень нравится, даже больше, чем друг, но Серж всегда умело переводил разговор на другую тему.

 

В один из дней на кухню заглянул Горан. Николь в этот момент под присмотром Алехандро училась складывать салфетку тремя сложными способами, и пока ни один не получался как положено. Рассердившись на собственную криворукость, Николь сгоряча бросила салфетки на стол, и тут заметила Горана.

 

- Сестренка, как дела? Я тебя потерял.

 

Они обнялись, словно и вправду нашли друг друга после долгих лет разлуки, а прошло всего-то четыре дня, после того как Николь перевели на кухню. Взяв по сочному хрустящему яблоку, они сели за стол.

 

Николь пришлось снова пересказывать историю о том, как ее угораздило перейти из капралов в посудомойки. Разумеется, без физиологических подробностей, и не уточнив, что за сделку предлагал ей Монс. Даже такому надежному товарищу, как Горан, не следовало знать всей подноготной этой истории. Поэтому подредактированная версия происшествия выглядела так: Николь была застукана генералом в ночное время в коридоре, за что и получила неделю штрафных работ, а вместо положенного повышения – заслуженный кукиш с маслом.

 

- Постой-постой! - Горан вдруг постучал себя пальцем по голове. - Вспомнил! В то утро Монсу зачем-то понадобилось твое личное дело. Я об этом знаю, потому что сам пересылал ему копию на почту.

 

- Ты думаешь, это как-то связано с тем, что он не стал подписывать приказ об увольнении?

 

- Нет, захотел легкого чтения перед завтраком, дурочка моя. Конечно, связано. У тебя же не личное дело - песня! Сплошь одни отличные отметки и похвальные грамоты. Замечаний - нет. Прегрешений - нет. Как тебя, такое сокровище, уволить из Космофлота за какую-то ерунду?

 

У Николь немного отлегло от сердца. Если Горан прав, а его версия выглядела весьма правдоподобно, то Монс не такой уж дракон, каким представляла его Николь. Не поленился поднять личное дело мелкой сошки по фамилии Гранд, самолично убедился, что за ней не числится иных преступлений. И вынес вердикт: невиновна. А штрафные работы, с точки зрения справедливости, это наименьшее зло из всех возможных.

 

- За Монса и справедливость! - провозгласила Николь, поднимая надкусанное яблоко точно бокал.

 

- За его высокопревосходительство! И за то, чтобы ты поскорее вернулась на законное место службы, - добавил Горан.

 

И они торжественно чокнулись яблоками.

 

 

 

4 глава.

 

По утрам нестерпимо хотелось спать. Николь вставала как зомби, умывалась почти ледяной водой, ежась и стуча зубами от холода. Но только так она могла заставить себя проснуться. Промокнув лицо теплым полотенцем, она вышла из ванной и поглядела на календарь.

 

- Последний день, - прошептала она и повеселела. Завтра можно будет встать на два часа позже, завтра жизнь вернется на прежнюю колею.

 

«Больше никаких пьянок. Больше никаких замечаний. Больше никаких Монсов», - пообещала она себе, глядясь в зеркало. Да, завтра она постарается забыть приключения последних дней как досадное недоразумение и начнет новую жизнь. Снова будет готовиться к переаттестации, до которой еще три месяца, чтобы уж точно получить повышение. На этот раз – Николь была совершенно уверена – это у нее получится.

 

- Быстрей, быстрей! Что вы ползаете, как улитки-паралитики! – Василевс явно был в дурном расположении духа. Его форменная белая шапочка сползла на одно ухо, рукава были закатаны почти до локтя, обнажая крепкие жилистые руки, словно природа задумывала слепить лесоруба, а не повара. – Кто сидит без дела? Эй, ты, Гранд! Брось этот чайник и иди сюда.

 

Он вручил Николь аккуратно сервированный поднос – две чашки с блюдцами на тончайшей кружевной салфетке, рядом маленькая хрустальная сахарница, чайничек и две серебряные ложки с головой тигра на ручке.

 

- Отнеси в столовую, да поживей.

 

- Обед уже закончился, - попыталась возразить Николь.

 

- Ты не понимаешь? Это особый обед! Что за дети пошли, все надо растолковывать.

 

Николь в недоумении уставилась на поднос. Это что, у кого-то из генералов сегодня день рождения? К чему такая торжественность?

 

- А ну, шагом марш в столовую! – Василевс подтолкнул ее к дверям. – Да смотри, ничего не урони на голову нашему гостю! Накрываешь на стол, и тихонечко обратно, как мышка, шмыг-шмыг. Не вздумай ничего говорить, молчи в тряпочку.

 

«Бог мой, там еще и важная персона? Как бы мне не стать причиной дипломатического скандала…»

 

У Николь от волнения побежали мурашки по спине. Однако, вспомнив, что капралу на службе робеть не к лицу, она покрепче ухватилась за поднос и, стараясь улыбаться непринужденно, вошла в генеральскую столовую.

 

За длинным столом на этот раз сидело всего двое. При звуке открывающейся двери они разом замолчали. Один из них повернул голову, и Николь встретилась с ним взглядом. Генерал Монс сидел собранный, как свернутая пружина. Ни единым движением брови или губ он не подал вида, что знаком с Николь. Другого человека Николь видела впервые. Это был очень стройный, даже чересчур, до неестественной худобы, молодой мужчина, белокожий, с длинными волосами цвета платины. На бледном, аристократически красивом лице выделялись неестественно черные глаза в обрамлении белесых ресниц. По осанке и выражению лица Николь догадалась, что этот молодой человек скорее всего высокопоставленная особа, а сочетание белых волос и черных глаз навело ее на мысль, что он из расы оол-оори. Его присутствие на главном крейсере Космофлота было неожиданно, учитывая, что с его народом велась долгая безуспешная война уже много лет.

 

Следуя указаниям Василевса, Николь быстро и ловко накрыла стол, словно последние пять лет только этим и занималась. Монс смотрел на нее, не отрываясь, и под его пристальным взглядом она сама становилась словно пружина. Чувствуя, как пылают щеки, и кровь приливает к груди, Николь мечтала об одном – выскочить за дверь и больше не возвращаться.

 

- Ахашма аа, - произнес беловолосый, когда Николь поставила перед ним чашку с зеленым чаем.

 

- Айши деклээ, - отозвалась она. Слова сами вылетели изо рта, Николь не успела понять, как это вышло. Наверное, сказалось то, что когда-то давно Мафусаил читал ей вслух, и слова отложились в голове, как иногда откладываются слова песни. «Ахашма аа» - начало вечерней молитвы, обязательной к прочтению перед сном. «Благодарю тебя».

 

Юноша схватил ее за руку и пытливо заглянул в глаза.

 

- Арроха эсма абиби?

 

- Что он говорит, капрал? – Монс подался вперед. В этот момент он был похож на кота, узревшего мышь.

 

- Он поблагодарил меня, сэр, - растерянно ответила Николь, не ожидавшая такой реакции на свои слова. Оори пожирал ее глазами, как будто от нее зависело, жить ему или умереть.

 

«Кажется, я сболтнула что-то лишнее. А ведь предупреждал меня Василевс – молчи в тряпочку!»

 

Кивком генерал дал понять, что ее присутствие больше не требуется. Подхватив поднос, Николь метнулась за дверь, и только там перевела дух. Голова шла кругом.

 

Главнокомандующий прибыл с мятежной планеты Афир с одним из представителей враждебной расы. Этому представителю он оказывает всяческие знаки уважения, угощает завтраком, беседует на равных. Значит ли это, что скоро войне конец?

 

Первый раз о народе оол-оори Николь услышала еще шесть лет назад, на лекции по истории внеземных цивилизаций. Древняя раса, со своими обычаями и законами, подчас довольно жестокими. Пожалуй, именно особой, звериной жестокостью они отличались от большинства других малочисленных рас, которым повезло протянуть больше двух тысяч лет. Они почитали богов, таких же древних и кровожадных, строили для них храмы, приносили человеческие жертвы. Несмотря на свой примитивный, дикарский политический строй, оол-оори быстро нашли общий язык с цивилизованными государствами и многое у них переняли. Около сотни лет понадобилось оори, чтобы освоить чужие языки, научиться пользоваться более совершенным оружием, собрать свой космический флот. Но при этом на Афире  процветало рабство, там ежедневно убивали женщин и детей, чтобы умилостивить богов, если те насылали засуху или мор. Несмотря на свой внешний лоск, оори так и остались на первобытном уровне.

 

Когда вспыхнуло восстание на одной из подконтрольных Конфедерации планет, Орасе, оори неожиданно выступили на стороне мятежников, чем сильно разозлили тогдашнего Президента Абуля Нассери. Орас всегда считался планетой неспокойной, там проходили тайные пути могущественной Этоны - группировки, которая занималась работорговлей. Возможность безнаказанно и без опаски торговать под самым носом Конфедерации главной причиной, по которой Орас был нужен Этоне. А оол-оори были  главные поставщики рабов.

 

После двух месяцев сражений Орас начал поддаваться. Тогда оори предложили провести переговоры на Афире, своей родной планете. Делегация из восьми человек была направлена на Афир, в том числе предшественник Монса генерал Сен-Мальтс. 

 

Через четыре дня в средствах массовой информации появилось сообщение о том, что генерал Сен-Мальтс предательски убит, а его свиту жестоко казнили, принеся тела в жертву праматери богов богине Алик. Это событие стало точкой отсчета нового витка войны с оол-оори. Мир, долгое время худо-бедно поддерживаемый обеими сторонами в шатком равновесии, в одночасье был нарушен. Началась атака на Афир.

 

Несколько лет солдаты Космофлота безуспешно пытались захватить планету. Оори были слабее в техническом плане, но их было больше, они были злее и коварнее. Тяжеловооруженные бойцы тысячами гибли в песчаных пустынях Афира. Легендарный космофлотский десант, привыкший брать города с набега, разметала пыльная буря. Город оставался во власти оол-оори. Для Монса, заступившего на должность Верховного Главнокомандующего, было делом чести заставить оори сложить оружие. Ему, прошедшему сквозь огонь и воду бессчетное количество раз, орешек казался не по зубам, несмотря на все попытки.

 

В Звездной Академии тема войны с оол-оори поднималась неоднократно. Курсанты Академии записывались добровольцами в Космофлот, мечтая стать героями этой войны, которая, несомненно, будет вписана в летописи. Равнодушных не было – все были готовы отдать жизнь в бою. Не стала исключением и Николь. Памятуя о том, что ее старший брат пропал без вести в одной из военных операций на Афире, она сознательно готовилась повторить его путь. Воспитанная под гнетом ненависти к оол-оори с одной стороны и наукой Мафусаила, который открывал ей тайны враждебного языка и культуры, Николь подчас и сама не могла понять, что она чувствует в своем сердце: жалость к этим людям или отвращение к их жестокости?

 

Последние месяцы с Афира все чаще поступали сведения о новых бунтах. Вероятно, для прояснения ситуации Монс и летал туда.

 

- Капрал! - рявкнул над ее ухом чей-то басовитый голос. Николь от неожиданности едва не подпрыгнула на месте. – Доложить ситуацию!

 

Очнувшись от задумчивости, Николь вдруг заметила, что она уже не одна. В комнату один за другим заглядывали генералы и старшие офицеры, тревожно перешептывались и рассредоточивались по залу, то и дело поглядывая на закрытую дверь столовой. Перед Николь стоял генерал Ауг – один из тех, кого она знала не только по имени. Именно он принимал парад у выпускников Звездной Академии, так что его лицо, украшенное клочьями махровых бакенбард, она еще не успела забыть.

 

- Генерал Монс проводит переговоры с одним из народа оол-оори, сэр, - вытянувшись во фрунт, четко отбарабанила Николь.

 

- Что это значит? – воскликнул Ауг, оборачиваясь к товарищам. – Оори – здесь? На корабле? Это безумие!

 

Остальные зашептались. Николь, пряча за спину поднос, постаралась незаметно прокрасться к выходу.

 

- Господа генералы! – услышала она голос Монса и остановилась. – Прошу внимания. Принц Эншаала с планеты Афир – наш гость, и я надеюсь, вы окажете ему достойный прием. Проводите принца в каюту, чтобы он отдохнул с дороги, а всех вас я тем временем жду в Малом конференц-зале для срочного совещания.

 

Два офицера встали по бокам принца как конвой. Эншаала выглядел смертельно испуганным, так, точно его уже приговорили к смертной казни. Был ли он трусом или ему просто изменило самообладание в непривычной обстановке – этого Николь не поняла. Вжавшись в стену, она с волнением следила за тем, как принц и генералы покидают комнату. Ей показалось, что Монс особенно пристально посмотрел на нее, проходя мимо, но раз вслух ничего не произнес, Николь приняла это за обман зрения. В конце концов, за эти дни она столько о нем думала, что уже переставала понимать, где действительность и где ее собственные домыслы.

 

- Ну и дела творятся на нашем крейсере, - промакивая вспотевший лоб полосатым носовым платком, бурчал Василевс. – Спасибо за помощь, детка. Ты уж прости старика, что заставил тебя прислуживать этому бледнорожему чужаку, но у меня просто кровь горит, когда я вижу этих ублюдков. Для них что кровь, что клюквенный сок. Тебе по молодости не так обидно, а я уже пожил на свете. Знаю, на что они способны, на какие зверства для своих каменных истуканов. Я же тоже не сразу поваром стал. Был, как и ты, солдатом, мечтал золотые полоски на погоны ловить. Пошел в пехоту, дурак. На первой же высадке в пустыне наша рота наткнулась на колодец – типа их молельное место, или что-то там, не знаю. А возле колодца ямка вырыта, и там ножки детские – вот такусенькие и пальчики крохотные. Как я там чуть умом не тронулся – не знаю. У меня у самого сын годовалый был, только первые шажки делать стал. Плюнул я на полоски, в тот же день подал прошение о переводе в хозяйственную часть. С тех пор и воюю – с половником да кастрюлями.

 

Он поднял на Николь усталые покрасневшие глаза.

 

- А ты иди, отдыхай. Твоя неделя закончилась. Бумажку я тебе подпишу, не волнуйся.

 

Подошли попрощаться Алехандро и Серж. Николь обняла их по очереди, с грустью думая о том, что вряд ли с ними теперь увидится. Служба есть служба.

 

- Вспоминайте обо мне, ребята. Мне будет вас не хватать, - Николь в последний раз помахала рукой и вышла из кухни.

 

- Погоди, Николь! Я провожу тебя до лифта, - Серж нагнал ее в дверях.

 

Они молча прошли по длинному пустому коридору, печальные и серьезные, как на похоронах.

 

Николь нажала кнопку вызова и посмотрела на подсвеченное красным табло - лифт ехал с последнего этажа. Цифры медленно ползли по экрану.

 

- Ты стала для меня настоящим другом, - сказал вдруг Серж. – Даже больше, чем другом.

 

Николь перевела взгляд на него. Всё то время, пока она рассматривала экран, он не сводил глаз с ее лица, словно читал там подсказку.

 

- Ты для меня тоже много значишь… - произнесла Николь каким-то не своим, деревянным голосом. От волнения ей стало трудно дышать.

 

- Мы могли бы чаще встречаться, - продолжал Серж. – Хочешь стать моей девушкой?

 

«Конечно, хочу!» - возопила какая-то часть Николь. Да, она хотела любить и быть любимой. Очень трудно держать себя в руках и строить безразличную мину, видя, как твои подружки после отбоя тайком бегают целоваться с мальчиками. Несмотря на внешнее равнодушие, Николь страшно переживала, что она – не такая, как остальные. Для нее на первом месте всегда стояла учеба, дисциплина, знания, физическая подготовка. И где-то на задворках оставалось совсем немного места для личной жизни. Точнее, ее почти не было. Легкомысленные подружки ее не дразнили, скорее жалели, но от их показного сочувствия ей было еще горше. И вот теперь, после шести лет добровольного затворничества, первый человек предложил ей серьезные отношения.

 

Серж… Милый романтик, красавец с идеальной улыбкой, великодушный и обаятельный. Мечта Николь.

 

Но почему она никак не может выдавить из себя одно слово – «да»?

 

Потому что ее мечта уже треснула пополам под пронзительным взглядом темно-серых глаз, рассыпалась прахом в широких генеральских ладонях. Прежняя Николь уже давно бросилась бы в объятия своего черноволосого Ромео. Нынешняя Николь узнала то, о чем не догадывалась, будучи курсантом Звездной Академии, отличницей и прилежной ученицей.

 

Вожделение.

 

Похоть.

 

Монс одним прикосновением открыл ей новый мир, о котором она могла только догадываться. Мир физического удовольствия и ласки. Да, он сделал это грубо, желая шантажом подчинить ее себе, но для Николь это стало шоковой терапией. Теперь она при всем желании не смогла бы стать чьей-то еще. След от его прикосновения, как след от ожога, остался на ее коже – невидимый, но ощутимый. Ей было страшно в этом признаться, но она мыслями постоянно возвращалась к тому эпизоду в кабинете. Теперь она страстно желала этой близости.

 

- Я хотела… бы… - ответила Николь с усилием.

 

- Но?...

 

- Но…

 

Боже, как трудно это говорить! И почему в Уставе Космофлота нет статьи на тему: «Как отказать молодому человеку, не ранив его»? Кажется, вся жизнь военного строго регламентирована: во сколько подъем, во сколько отбой, как надо себя вести во время газовой атаки, какого цвета должны быть шнурки. Нет самого важного – главы о чувствах.

 

 - Ты помолвлена? – после паузы спросил Серж.

 

- Да! - Николь с воодушевлением вцепилась в эту версию. Это ложь, но ложь во спасение. Пусть лучше думает, что она – верная Пенелопа, ждущая своего Одиссея, который заблудился в дальней дороге, чем угадает ее постыдные мысли.

 

По крайней мере, так будет честнее, чем сказать в лоб: «Извини, ты мне хоть и друг, но ни капельки не возбуждаешь».

 

- Он – счастливец, - без зависти вздохнул Серж. Николь стало стыдно за свой обман, но и правда лежала камнем на сердце. Поэтому она с облегчением вздохнула, услышав звуковой сигнал, сообщивший, что лифт приехал. – Ну что же, желаю счастья вам обоим!

 

- И тебе, - успела прошептать Николь до того, как двери сомкнулись.

 

 

 

Она могла вернуться в свою каюту и спокойно просидеть там остаток дня. Официально ее должны были восстановить только завтра, поэтому, заходя в лифт, Николь прикидывала, чем можно заняться в оставшееся до отбоя время. Либо сходить в бассейн, либо навестить Горана в его тесном полутемном кабинете, где жужжат и подмигивают красными огоньками приборы. Но, когда на табло высветился номер ее рабочего этажа, Николь поняла, что больше всего хочет вернуться на свое место. Слишком много пережито было в последнее время. Душа требовала стабильности и спокойствия. А получить это можно было только вернувшись обратно, в ту обстановку, которая стала привычной. Сесть за свой стол, включить дешифратор, надеть наушники и заняться обычными делами под неумолкающий писк аппарата.

 

Она решительно остановила лифт и вышла.

 

Коллеги почти не удивились ее появлению. Камилла, занятая перепечаткой какого-то многостраничного документа, сдержанно кивнула и снова углубилась в работу. Алиша радостно расцеловала Николь в обе щеки, а Ребекка, все еще испытывающая угрызения совести за то, что так некрасиво подставила подругу, сразу же захлопотала над чайником и чашками.

 

- Ты куда-то пропала, Николь, мы переживали за тебя, - укорила подругу Алиша. – Ребекка сказала, что ты почти не появляешься в каюте, все где-то бегаешь, что-то делаешь. Расскажи, что с тобой случилось?

 

Николь не очень хотелось снова пересказывать эту историю, тем более она не была уверена, что это не дойдет до ушей вышестоящего начальства. Пусть штабистки Космофлота и были между собой в приятельских отношениях, никто не гарантировал, что все трое будут молчать как рыбы. Ребекка, кажется, желала узнать подробности сильнее остальных, так что даже не могла усидеть на месте от нетерпения. Поэтому Николь, как смогла, отвертелась от расспросов.

 

- Не стоит внимания, дело пустячное, - заявила она, с удовольствием прихлебывая крепко заваренный чай. – А работа на кухне – ерунда, в нашей Академии проштрафившихся и не такое заставляли делать.

 

- А как же твой экзамен? – обеспокоенно произнесла Ребекка.

 

Николь пожала плечами.

 

- Не повезло.

 

- Завалила?

 

- Можно и так сказать.

 

- Я слышала, к вам на экзамен генерал Монс заходил? – вдруг подала голос Камилла, на секунду подняв взгляд от бумаг.

 

- Ого! – воскликнула Ребекка, многозначительно поглядев на Николь. В ее тоне явственно читалось: «Тебе не кажется, что твой провал на экзамене как-то связан с тем случаем?»

 

- Ну, заходил, - нехотя подтвердила Николь. - Но я к тому времени уже на все вопросы ответила.

 

Это было полуправдой, но ей поверили безоговорочно. Девушки разом стали вспоминать, кто и как проходил в свое время эти экзаменационные испытания, кого и какими вопросами мучили генералы-экзаменаторы. Оказалось, что самый высокий уровень ответов был у Алиши – она верно решила все задачи. А самый низкий – у Ребекки, только чудом она удержалась на нижней границе баллов. Если бы неверных ответов было хотя бы на один больше, ее бы уволили из Космофлота в тот же день за несоответствие общему уровню подготовки специалистов. Николь облегченно выдохнула: ее ответы были на достойном уровне.

 

- Привет, красавицы! – на пороге кабинета появился Лю Чен, младший офицер Космофлота. Штабистки заулыбались. Чен был отличным парнем, жизнерадостным и обаятельным. Умел вовремя сделать комплимент, не лез под юбку, как большинство солдат. В его присутствии расцветали даже самые закомплексованные курсантки. За ним прочно закрепилась слава сердцееда, хотя в серьезных отношениях с ним никто замечен не был. Но в своих рассказах Чен не забывал упомянуть о десятках подружек, которые ждут не дождутся новой встречи с ним, когда закончится срок его службы.

 

- Николь, я по твою душу, - подмигнул он. – Давай-ка собирайся, тебя вызывает Главный.

 

Николь едва не поперхнулась чаем.

 

- Зачем?

 

- Приказано доставить тебя в зал заседаний. Немедленно.

 

Под недоумевающими взглядами подруга Николь поставила чашку на стол и вышла вместе с Ченом.

 

«Что ему еще от меня нужно?» – думала она по дороге, и сердце ее снова начало колотиться в дурном предчувствии. – «Что за наказание, опять этот Монс! Всюду только он!»

 

В генеральском крыле ее волнение возросло во много раз. Она уже не обращала внимания на картины, мраморную отделку стен, ее мучил только один вопрос: зачем ее вызвали на совещание?

 

Чен прошел мимо Большого конференц-зала, где Николь в первый раз встретилась с генералом лицом к лицу, и свернул в узкий боковой коридор. Перед широкими белыми дверями стояли навытяжку двое офицеров.

 

- Пропуск! – рявкнул один, преграждая дверь.

 

Чен и Гранд продемонстрировали свои пластиковые карточки. Сержант свирепо оглядел Николь с головы до ног (отчего она ощутила себя полнейшим ничтожеством) и процедил сквозь зубы: «Проходите».

 

Чен придержал дверь, пропуская девушку вперед.

 

- Капрал Гранд по вашему приказанию прибыл, - возвестил он, подталкивая Николь в спину.

 

Почти всю комнату занимал огромный полированный стол, массивный, словно гранитный постамент. Кресла, стоявшие вокруг, наоборот, казались легкими и почти невесомыми. Двенадцать мест было занято верховными генералами, возле тринадцатого кресла стоял генерал Монс с зажатой в зубах трубкой. Из трубки вился дымок, в котором нос Николь распознал ноты мяты и ванили.

 

Генералы разом обернулись, и Николь оказалась под обстрелом их внимательных взглядов.

 

Ей немедленно захотелось развернуться и убежать.

 

- Присаживайтесь, капрал, - Верховный Главнокомандующий, на мгновение вынув трубку изо рта, сделал приглашающий жест. Николь двинулась было в противоположный конец зала, где оставались незанятые кресла, но Монс окликнул ее.

 

- Нет-нет, сядьте здесь. Я хочу, чтобы вас все хорошенько разглядели и запомнили.

 

«Чтоб тебе провалиться!» - мысленно буркнула Николь, но села в указанном месте.

 

- Чем же знаменита данная молодая особа? – с легкой иронией спросил седоусый генерал, сидевший напротив. Николь посмотрела на него, и у нее в глазах зарябило от количества золотых звезд, украшавших лацканы его кителя.

 

- Данная молодая особа, генерал Кватроченти, станет главным козырем Космофлота в текущей войне. А знаменита она тем, что единственная на корабле знает язык наших давних противников – оол-оори, - произнес Монс, постукивая кончиками пальцев по спинке кресла. – Так ведь, Николь?

 

Гранд вздрогнула, когда он назвал ее по имени.

 

- Да, сэр.

 

- Не может быть! Не верю! – одновременно раздалось из разных уголков комнаты.

 

- Оори не говорят с чужаками на своем языке. Его невозможно выучить за пределами Афира, если только ты не шпион, засланный в наш звездолет, - Кватроченти наклонился вперед, буравя взглядом Николь.

 

- Тише, тише, господа генералы, - Монс поднял ладонь, призывая к тишине. – Я не стал бы сорить бездоказательными утверждениями, если бы не стал свидетелем разговора капрала Гранд и принца Эншаалы. Они говорили на языке оори, из чего я сделал вывод, что Гранд знает гораздо больше, чем мы думали до этого момента.

 

Генералы снова уставились на Николь. Палитра взглядов выражала все чувства, от ненависти и презрения до любопытства и ободрения.

 

- Ну что же, допустим, что она знает язык оори. Но как это поможет нам в ведении боевых действий? – спросил кто-то.

 

- Я не говорил о боевых действиях, - возразил Монс, нажимая ряд кнопок на пульте управления.

 

В этот момент над столом возникло трехмерное изображение какой-то незнакомой планеты – Афира, как догадалась Николь.

 

- Все мы прекрасно знаем, сколько опасностей таится на этой планете… Пыльные и песчаные бури, бескрайняя пустыня, где нет ни воды, ни растительности. А в самом сердце планеты – оазис, главная крепость народа оол-оори. Здесь они живут, рождают потомство, приносят человеческие жертвы своим кровавым богам. Здесь же проходит один из крупнейших в нашей звездной системе канал работорговли.

 

Изображение планеты сменилось последовательными картинами – пустыня, затем ряды маленьких квадратных домиков, прилепившихся друг к другу. Домики срослись, образовав некую треугольную фигуру – что-то вроде египетской пирамиды, но с неровными ступенчатыми краями.

 

- Храм богини Алик, - прокомментировал Монс появление пирамиды. – Центр общественной жизни планеты Афир, ее сердцевина и в каком-то смысле мозг. Именно отсюда правят Афиром принц Эншаала и его мать, вдовствующая королева Клир. Появление принца на нашем корабле – не случайность. Во время моего последнего визита на Афир принц в ходе небольшой стычки был захвачен в плен и препровожден на корабль. Ценная добыча, верно?

 

Генералы одобрительно захмыкали.

 

- Королева Клир непременно захочет вернуть сына. Мы пойдем навстречу ее пожеланию, но с небольшим условием – оори должны выдать нам всех пленных, захваченных в последние шесть лет. А принц будет нашим заложником до тех пор, пока последний пленный солдат не покинет пределы Афира. Что же касается Николь Гранд… Она станет нашим посредником и проводником в мире оол-оори. Она услышит то, что не услышим мы, и передаст в штаб ту информацию, которую прежде от нас скрывали.

 

Николь пробрал озноб, хотя в зале было душно. Она должна лететь на Афир? Мятежную планетку, где сотнями гибнут люди? Где был вероломно схвачен и убит прежний Верховный Главнокомандующий генерал Сен-Мальтс, и где без вести пропал ее брат Антуан?

 

Да, еще сидя за партой в Академии Николь мечтала о том, что отправится на войну, будет с оружием в руках защищать честь Космофлота… И сейчас оказалась не готова к тому, что ее мечты так внезапно сбудутся.

 

- Это рискованно, мой генерал, - покачал головой Ауг. – Кого вы отправите с капралом в эту поездку? Может, полковника Пфальке? Он опытный дипломат, сумеет найти общий язык с дикими племенами.

 

- Никаких переговорщиков, - отрезал Монс. – Найдите мне трех человек, кому бы вы могли доверить мою жизнь. Я хочу сам вести переговоры с королевой Клир.

 

- Всего трех? Возьмите хотя бы один отряд, ради вашей же собственной безопасности.

 

- Слишком большая охрана насторожит оори. Они просто откажутся вести переговоры.

 

- Когда же вы планируете отправиться?

 

- Завтра. Генерал Ауг, с завтрашнего дня возьмете на себя командование войсками. Принца держите под усиленной охраной. На этом заседание окончено, господа генералы. Капрал, - Монс строго посмотрел на Николь, - приказываю вам явиться в девять часов утра на сборный пункт. И никаких разговоров, ясно?

 

- Да, сэр, - девушка кротко кивнула.

 

 

 

Самое трудное было никому ничего не говорить. Усилием воли держа рот на замке, Николь лишь мимоходом обмолвилась Ребекке, что ненадолго покинет корабль – так, кое-какие дела требуют личного вмешательства.

 

- Ох, Николь, сколько всего на тебя свалилось в последнее время, - сочувственно вздохнула Бекки. – То одно, то другое, то экзамены, будь они неладны… Надеюсь, хоть теперь ты отдохнешь от этого приставучего Монса. А то прилип к тебе, бедняжка, как репей к собаке.

 

«Отдохну…» - Николь кисло улыбнулась. О том, что эта поездка пройдет в тесном контакте с Верховным Главнокомандующим, Бекки знать не стоило. Как и о том, куда они отправляются и по какой надобности. Всё, молчок. Ни слова.

 

Николь долго думала, сообщать ли Горану, что ее некоторое время не будет. С одной стороны, лучший друг будет обеспокоен ее отсутствием. С другой – меньше знает, крепче спит. Не хватало еще, чтобы он начал разыскивать ее по всей Галактике. Поэтому Николь черканула ему коротенькую записочку и отправила на личный адрес. Завтра, когда он прочтет ее послание, она уже будет на Афире.

 

 

 

Без трех минут девять Николь Гранд уже стояла на площадке перед звездолетом. Перед полетом у нее проверили удостоверение личности, выдали пакет с военной формой, личное оружие и сухой паек, как того требовали правила. Поднимаясь на борт, она чувствовала некоторое волнение. Вполне понятно, учитывая, что на сборах в Академии она участвовала в последний раз года полтора назад. Тогда они летали на десятидневные учения в Звездный городок. Причем занимались совершеннейшей ерундой – стреляли по тарелкам кто во что горазд, бегали стометровку на время, отжимались, переправлялись на канатах через почти пересохшую речушку. С той поры Николь ни разу не брала в руки оружие, а военную форму штабным носить не полагалось.

 

Звездолет, рассчитанный всего на несколько человек, внутри оказался тесноватым. За кабиной пилота оказалось небольшое помещение, разделенное перегородкой на две половины. Первая была коридором с двумя неглубокими нишами, в каждой из ниш помещалось двое солдат. Дальше, за перегородкой, была закрытая кабина.

 

Три места уже были заняты бойцами спецназа. Ребята были закамуфлированы по самое некуда – бронежилеты, защитные шлемы, наколенники, налокотники, высокие шнурованные ботинки. У каждого на поясе была пристегнута сумка с противогазом.

 

Николь, чувствуя себя по сравнению с ними практически голой, села в свое кресло и пристегнулась.

 

- Все на месте? – раздался голос пилота по внутренней связи. – Тогда взлетаем.

 

Двигатели заурчали, словно гигантские коты. В иллюминаторах стремительно поплыли яркие огни, сливаясь в сплошную световую полосу. Двери ангара распахнулись, выпуская на волю стремительную железную птицу. У Николь сердце застучало в ушах, она сглотнула слюну, пытаясь восстановить слух. Но перегрузка кончилась так же быстро, как и началась. Спустя минуту они уже летели по бескрайнему звездному небу к конечной точке своего путешествия – древней, враждебной планете Афир.

 

- Капрала Гранд – к Главнокомандующему! – пробурчал динамик над головой Николь.

 

Она растерянно поднялась, соображая, в каком месте этого узкого коридора прячется генерал. К счастью, один из бойцов ткнул пальцем в направлении закрытой комнаты, показывая, что идти ей надо туда. Прижав к боку локтем пакет с формой, Николь распахнула дверь.

 

 

 

Генерал был гол.

 

Это ей сперва так показалось. Потом она обнаружила, что обнажен он только до половины – из-за раскрытой дверцы шкафчика выглядывали генеральские лопатки и часть генеральского плеча – мускулистого, крепкого, рельефно высеченного самой природой. В тот же миг плечо скрылось под белым хлопком рубашки, а Монс показался из-за дверцы целиком.

 

- Капрал Гранд по вашему приказанию прибыл, - Николь заученным движением подняла руку к виску, отдавая честь. Она никак не могла заставить себя отвести взгляд. Пока генерал застегивал пуговицы на рубашке, Николь успела рассмотреть, что пресс у него подтянут и накачан долгими усиленными тренировками в спортивном зале, а грудь лишена какой бы то ни было растительности – опять же от природы.

 

«Фу, лысая обезьяна», - сказала бы Камилла. Но Николь всегда считала, что волосатая мужская грудь – это атавизм.

 

- Вольно, капрал, - Монс слегка кивнул в качестве приветствия. Он держался свободно, даже дружелюбно. Николь почувствовала исходящую от него волну тепла, и ей на миг показалось, что ничего не было – ни того ужасного испепеляющего взгляда, ни властно-похотливых объятий. – Я подумал, что здесь вам будет комфортнее, чем в компании моих подчиненных. Хотите выпить?

 

Поймав ее удивленный взгляд, добавил:

 

- Никакого алкоголя. Энергетический чай вас устроит?

 

Он достал из мини-бара, встроенного в стену, бокалы и поллитровую стеклянную бутылку «Энерджи-Ти». Содержимое бутылки хватило ровно на два бокала.

 

- Вы ведь не пьете, Николь? - произнес он вкрадчиво, подавая ей энергетик. – Я понял это еще там, в коридоре. Вы выпили – с горя или из любопытства – и вас развезло. Кто дал вам бутылку? Случайно не ваша соседка по каюте? Кажется, у нее было одно предупреждение…

 

 - Это допрос, сэр? – Николь, сжав бокал ладонями, сосредоточенно изучала свою юбку сквозь стекло.

 

Он усмехнулся.

 

- Пока – нет. Но, если мне будет нужно, я устрою вам такой допрос, о каком вы в своей Академии даже не слышали. У каждого есть свои слабые места, их надо только угадать. И надавить. Тогда наш разговор будет иметь хоть какой-то смысл.

 

- Я не боюсь ваших угроз. И силой вы ничего не добьетесь, - упрямо сказала Николь.

 

- А вы крепкий орешек. Мне это нравится.

 

Он неспеша набил и раскурил трубку. По комнате поплыл тонкий лимонный аромат.

 

- Какие у вас слабые места, Николь? Я спрашиваю об этом не из простого любопытства. Впереди у нас встреча с народом оол-оори, а эти ребята церемониться не любят. Они легко раскусят вас, с первой же минуты. И преподнесут ваш страх вам на блюдечке. Я слышал, у них есть книга, в которой описаны 335 видов пыток. От самых простых, вроде сжимания пальцев специальными клещами, до особо изощренных, с применением воды, огня и живых лягушек.

 

- Хватит! Прекратите! – не выдержала Николь. Ее всю трясло. Бокал выпрыгнул из ее рук и со звоном покатился по полу, расплескивая содержимое.

 

Монс замолчал, выдыхая белесые клубы дыма в потолок и задумчиво наблюдая, как они рассеиваются.

 

- Если у вас есть тайная страсть или склонность, они тоже это поймут, - невозмутимо продолжал он, пока Николь пыталась отдышаться и прийти в себя. – К чему вас влечет? Чего алчет ваша душа? – Он снова сделал паузу. – Желания мужчины всегда лежат на поверхности, тут не приходится глубоко копать. Власть, слава, деньги, женщины и дорогие игрушки вроде новейшего оружия, звездолетов, стереонавигаторов, трансвизоров. Моя страсть – редкие сорта табака. И женщины, конечно. Гордые, красивые и неприступные женщины. Но это вы об этом и так догадались, верно?

 

- Для чего вы мне всё это рассказываете? – с горечью спросила Николь. Она уже пожалела, что пришла.

 

- Я хочу вас разгадать. При каждой нашей встрече вы преподносите мне всё новые и новые сюрпризы. То являетесь передо мной в образе невинной овечки, а сами смотрите на меня глазами старой девы, до которой вдруг дошло, что секс – это здорово. То притворяетесь пьянчужкой, хотя до этого в рот не брали ни капли. Потом этот странный разговор с принцем. Признайтесь, вы меня разыграли! Если вы скажете, что ни черта не знаете язык оори, я с легким сердцем отправлю вас обратно на корабль.

 

- Я знаю язык оори, - сердито заметила Николь. Ее стал раздражать шутливый тон генерала. – Моим учителем был Мафусаил, библиотекарь Звездной Академии. Он учил меня по древней книге «Назиданий», считая, что знание тайного языка оори когда-нибудь спасет мне жизнь.

 

- По-моему, Мафусаил втянул вас в крупные неприятности, - усмехнулся Монс. – Кстати, почему вы до сих пор не переоделись?

 

- Там же… - начала Николь, сделав неопределенный жест рукой в сторону закрытой двери. Почему она не могла переодеться в присутствии трех незнакомых мужчин? Пусть генерал сам догадается.

 

- Вы плохо читали Устав Космофлота, - произнес Монс с упреком, но в его глазах плясали лукавые искорки. – В боевых условиях, или приближенных к таковым, лицам обоего пола разрешается переодеваться, спать, а также отправлять естественные надобности в одном помещении. А мы сейчас на боевом задании.

 

Николь раскрыла рот для возражения, но не нашла, что сказать, и снова закрыла. Видя ее замешательство, генерал с улыбкой поднялся.

 

- Разрешаю переодеться здесь, капрал. Но поторопитесь, до Афира остались считанные мили. Вы же не хотите появиться перед оори в одном нижнем белье?

 

Всячески отгоняя беспокойную мысль, что генерал, может быть, притаился за дверью и украдкой подсматривает за ней с помощью трансвизора, Николь моментально скинула свою синюю униформу сотрудницы штаба и так же стремительно переоделась в военную форму. Помнится, в Академии ее личным рекордом одевания после команды «Подъем!» было полторы минуты. Сейчас, кажется, она обогнала саму себя. Едва она успела застегнуть воротничок, как по громкой связи объявили снижение и приказали всем занять свои места. Николь, едва не сбив с ног Верховного Главнокомандующего, который в этот момент выходил из кабины пилота, выскочила в коридор. Она успела пристегнуться и глубоко вздохнуть, как желудок покатился куда-то по спирали в горло.

 

Звездолет пошел на посадку.