Последнее, что я помню перед падением – выстрел. И траву, мягкую, душистую, в которой так приятно лежать, не думая ни о чем.
Я встал, с трудом передвигая одеревеневшие ноги, и пошлепал вперед. Вокруг меня расстилалась пустыня – прямая, как шоссе, и бесконечная, как лежащая восьмерка. На краю шоссе стояли два человека. Один был похож на сильно постаревшего Нео, второй – на Морфеуса, решившего подработать на съемках клипа в стиле регги. Я оглядывался, ожидая где-то поблизости увидеть Тринити, пока не понял, что Тринити – это я и они .
-Что я тут делаю? – обратился я к Нео.
-Твои дела были плохи, - ответил Нео, и в его голосе я не заметил сочувствия.
-Да-да, совсем плохи, братишка, - подтвердил Морфеус.
Я напряг память, но кроме травы и падения ничего не вспоминалось.
-А что со мной было?
-У тебя был рак.
Нео произнес это так, словно читал результаты вскрытия. Меня передернуло.
-Мерзкая штука у тебя была, братишка, да-да, - прокудахтал Морфеус. Тут я заметил, что на шее у него болтается ожерелье из каких-то костяшек – африканские штучки, такие в магазинах «Вуду» продаются.
-Рак? – я запнулся, подбирая слова. – Рак чего у меня был?
-Тебе хотели отрезать ногу, - сказал Нео, и я сразу понял, что правую. Она тотчас же заныла, как больная кость в непогоду.
-А без ноги кому ты нужен, братишка? – поддакнул Морфеус.
Утешитель хренов.
-И чем же меня вылечили? – безрадостно спросил я, закатывая штанину. Нога оказалась целой и невредимой, даже волосатилась не сильнее обычного.
-Это обычная методика – копра, левел, бинтуешь ногу, сверху теплый колпак, и рак проходит.
-Проходит, да-да, сам уползает в тесную вонючую дыру. Вот так-то, братишка.
В моей душе зашевелилось что-то вроде желания вскочить на ближайшее дерево и заорать: «Я – супермен! Я пришел спасти человечество от неизлечимой болезни». Матричные герои переглянулись и куда-то зашагали, не дожидаясь моей буйной вспышки.
-Эй, ребята, погодите! А где мне взять копру и левел?
-Зачем? – спросил Нео, поворачиваясь одним боком ко мне, другим к Морфеусу.
-Буду других лечить, - с умиляющей откровенностью ответил я.
Нео указал пальцем на едва виднеющуюся на горизонте точку, и произнес «Иди туда».
Морфеус вдруг захохотал, хлопая себя по бедрам, словно ему удалось обвести меня вокруг пальца.
Не дожидаясь благодарности, они скрылись с моих глаз, а я двинулся в другую сторону. Но не прошел я и сотни шагов, как в небе над пустыней загудел вертолет. Он завис слева от меня, на мгновение ослепил прожекторами, так что я был вынужден закрыться руками. Мне уже почудился металлический щелчок передергиваемого затвора автомата, но летчик, внимательно оглядев мою жалкую фигуру, улетел. Я проследил за ним взглядом, попутно отметив, что на планету Земля эта местность смахивает весьма приблизительно.
Вертолет летел в сторону какого-то промышленного мегаполиса – мне отсюда были видны вышки и небоскребы со светящимися рекламами на крышах. Но что это за город и где я находился, для меня оставалось загадкой.
Точка на горизонте росла, росла и я сам не заметил, как очутился возле пещеры. Так бы и прошел мимо входа, если б не огромный кактус, росший на песчаном холме. Кактус был похож одновременно и на одноногого жирафа с задранной к небу мордой, и на воткнутый в землю дулом вверх пистолет. На оттопыренном «хвосте» (или это был взведенный курок?) цвели мелкие белые звездочки.
Из пещеры на звук шагов выполз большой, больше японского краба,  механический паук. Он вяло передвигал лапами, словно больной артритом, а маленькие глазки двигались влево-вправо на манер маятника. Я долго смотрел на его тик-так-глазики, гадая, видит ли он меня.
-Ты ищешь мамонтов? – наконец раздался скрип из того места, где длинные шарнирные ножки срастались в яйцеобразную голову.
-Мамонтов? – удивился я. – А кто это?
Паук подвигал глазками.
-Пожалуй, я не буду тебе описывать эти огромные волосатые туши с ногами в твой рост, с хвостом толщиной в твою руку, и ужасными клыками, твердыми, как алмаз, и длинными, как трамплин. Я даже не скажу тебе, что они пахли навозом и протухшей рыбой, иначе ты ни за что не согласишься их искать.
Мне и в самом деле это было ни к чему, но я из вежливости спросил, может ли он указать, куда они ушли.
Паук отполз вглубь пещеры, и я разглядел на стене выбитые в камне рисунки: веселый маленький мамонтенок бежал по высокой черточка-черточка-черточка траве за уходящими под свод пещеры хвостами.
-Эту карту оставил мне последний мамонт, - вздохнул паук. – Он просил меня ее хранить, и если придет охотник, отправить его за ними. Но ты же не охотник…
-А ты кто? – спросил я своего механического собеседника.
-Паук-хранитель.
Он поднял лапу – щупальца на верхнем суставчике мелко затрепетали – и важно объявил:
-Пять часов закатного времени. Скоро придут пауки, будут требовать, чтобы я снова открыл паучат.
-Чат для пауков, - догадался я и загордился собой неимоверно.
-Ну да, - паук зевнул, показав две отполированные до блеска жестяные пластинки во рту. – А я там администратор.
Мысль о том, что сейчас здесь появятся разгневанные отсутствием паучата пауки, меня совсем не обрадовала.
-Пойду, пожалуй, - протянул я. Паук пополз обратно в пещеру. Раздалось кряхтение настраиваемого радио, запели «Осанну» из «Иисус Христос – суперзвезда». Я знал эту рок-оперу, ее обожала моя бабушка, потому что в ней играл муж школьной подруги ее двоюродной сестры.
Выйдя на свет, я поглядел по сторонам. Пустыня была все такой же огромной и плоской, как обеденный стол великана. И ни одного указателя, куда мне идти!
Я снова заглянул в пещеру, и, перекрикивая Христа, заорал:
-Эй, Хранитель! Ты не в курсе, где в этой песчаной заднице можно найти копру и левел?
-На кактусе! – отозвалось из глубины.
Зеленый пистолето-жираф пасся на прежнем месте. Подойдя к нему ближе, я заметил вбитую в землю табличку «Level 1».
-Жалко, что я не знаю латыни, - огорчился я, рассматривая надпись. Будь я профессором ну хотя бы Гарвардского университета, я бы наверняка перевел слово «Level», приклеил к нему ярлык с удобоваримым и понятным названием, и заставил остальных людей искать не несуществующий Элексир жизни, а вполне ясный и знакомый им левел.
Я присел в тени кактуса, вытянул ноги и закрыл глаза. Что-то капнуло мне на щеку.
-Дождь начинается, - пробормотал я, вытираясь. Щеку защипало. Пришлось открыть глаза и взглянуть, что же там на меня капает.
На «загривке» кактусожирафа сидел вполне симпатичного вида длинноклювый попугайчик. Он, продолбив носом-соломинкой дырочку в кактусовой плоти, с видимым удовольствием пил сок, как в баре пьют коктейли – разве что без дольки лимона. Одна из капель и шлепнулась на меня.
-Кыш! – я хлопнул в ладоши перед самым клювом попугая, но тот только склонил набок головку.

Будет ли продолжение, не знаю.